В правительстве России создадут рабочие группы для разработки вариантов энергоперехода к альтернативным источникам энергии.

Процессом будет руководить вице-премьер Андрей Белоусов. Для начала группы подготовят прогноз перехода до 2050 года. Планируется, увеличить долю возобновляемых источников энергии с 1% до 10% к 2040 году.

Китай в свою очередь поставил перед собой цель – достигнуть углеродной нейтральности экономики к 2060 году. Перед Россией теперь стоит выбор: избрать для себя стратегию углеродной нейтральности либо осуществить переход к новому технологическом укладу. Разберемся, какой сценарий энергоперехода для России ближе.

Вице-премьер Андрей Белоусов

В понимании Европы и США под энергетическим переходом подразумевается массированное развитие возобновляемых источников энергии с отказом от тепловой генерации энергии. Для России данные цели не могут являться оптимальными в силу наших климатических условий. Если представить, что Норильск подпитывается солнечными панелями, то, скорее всего, в нем уже никто не живет. Воркута, Новосибирск, Красноярск и другие северные города для того, чтобы выполнить эту замечательную задачу, должны сократиться до размеров великорусских княжеств. Понимание, которое вколачивает Европа, нам не подходит.

Для России углеродная нейтральность должна иметь такое же трактование как в Китае. Мы производим тепловых выбросов ровно столько, сколько их могут нейтрализовать наши леса, болота и прочие зеленые насаждения. В таком случае мы сможем сохранить газовую и угольную генерацию.

Кроме того, правительство РФ считает, что к источникам, работающим на возобновляемых ресурсах, не относятся наши крупные гидроэлектростанции. Если Саяно-Шушенская ГЭС не ВИЭ, тогда что? Она, к большому сожалению тех, кто решил ввести подобную статистику, не производит углекислого газа, но тем не менее мы не учитываем ее как ВИЭ. Что позволяет заместителю председателя правительства Александру Новаку заявлять на форуме петербургских финансистов, что в России производство электроэнергии на ВИЭ составляет 1%. Данные «РусГидро» показывают, что на наших ГЭС производится 19% электроэнергии. Опираясь на такие методики, мы не сможем разработать новую стратегию.

Кроме того, объемы солнечных, ветряных электростанций, которые мы вводим по программам ДПМ, приводят к тому, что в единой энергетической системе России появляются новые нерегулируемые мощности. Человек не умеет управлять климатом, поэтому не может обеспечить их стабильную генерацию. Последнее совещание по поводу регулируемых мощностей проходило летом 2018 года в профильном комитет Госдумы, где государственное предприятие, оператор Единой энергосистемы России, сообщил, что ему не хватает 12 гигаватт регулируемых мощностей. Наращивая нерегулируемые мощности, мы стремимся к тому, чтобы добиться нерегулируемости Единой энергосистемы и распада ее на фрагменты. Если в новой рабочей группе, которая создается, данный фактор не будет учтен, мне лично будет грустно.

Для регулирования Единой энергосистемы необходима мощность, которая позволяет это сделать. Оптимальный вариант только один – гидроаккумулирующие электростанции. ГЭС могут работать в обычном режиме, а в том случае, когда ее гидроагрегаты превращаются в насосы – производить закачивание воды в верхний бассейн из нижнего. Утром пик спроса, вода сбрасывается, ночью – включается насос. К сожалению, после 2018 года ни одного нового проекта гидроаккумулирующей электростанции в России не появилось. У «РусГидро» проекты есть. Правительство отказывается их рассматривать, причины неизвестны.

Сейчас система энергоперехода сводится к тому, что Россия должна стать одним из активных участников водородного рынка. Называются самые разные цифры. Чубайс договорился до того, что речь идет о сотнях миллиардов долларов. На сегодняшний день не существует водородного рынка. Единственной страной, осуществившей закупку водорода за последние два года, стала Япония. В Европе никто водород не покупает. Тем не менее мы должны устремиться на этот рынок, которого нет.

Единого видения, как этот рынок будет выглядеть, тоже нет. Многие СМИ уцепились за то, что в прошлом году появилась некая водородная программа ЕС, но они упустили, что в Европейский союз входят 27 государств, у некоторых из них уже есть своя водородная программа, которая не совпадает с заявленной программой Европейской комиссии.

По мнению Европейской комиссии, водород нужен именно для того, чтобы можно было регулировать мощности ветряных и солнечных электростанций. Если есть переизбыток электроэнергии, ее отправляют на электролизеры, которые производят водород. Когда энергии не хватает, для ее получения водород сжигают.

Многие из стран ЕС понимают, что не смогут выработать нужное количество водорода, территории не хватит. Германия, например, ориентируется на импорт водорода. В таком случае России нужно согласовывать с каждой страной ЕС программу действий. В Германии такая группа возникла, с нашей стороны ее представляет «Газпром». В других странах либо нет водородных программ, либо нет определенности по импорту водорода. Япония предложила закупать аммиак (CH3) и при необходимости выделять из него водород. Пробный танкер уже прогнали, вроде бы всё получилось.

Ближайший проект, который есть в России, предложен компанией «Новатэк», он называется Омский газохимический комплекс. Там из природного газа будет производиться «голубой» аммиак, при этом образующийся углекислый газ будет закачиваться в пласты. Идут переговоры о том, чтобы японские компании вошли в состав акционеров Омского ГХК. Этот проект действительно можно пощупать руками. Им есть из чего производить аммиак, используется программа утилизации, и всё это соответствует экологическим требованиям. Также известен маршрут доставки.

Еще один момент. Мы понятия не имеем, какое количество углекислого газа перерабатывают наши леса. Подсчеты не проводились. Будут ли учитываться мощности наших лесов, болот (самые активные потребители углекислого газа) при выстраивании наших взаимоотношений с Евросоюзом? Ведутся переговоры по этому поводу? Мы заранее согласны с методикой, которую предлагает ЕС. Они предлагают отталкиваться от неких общих цифр. Можно ввести показатель «количество вырабатываемого углекислого газа на душу населения» (Бельгия, например, производит углекислого газа столько же, сколько и вся Россия). Тогда выяснится, что в ближайшее время России даже озеленяться не нужно.

Больше всего углекислого газа вырабатывается там, где горит уголь. У нас в стране, в основном, холодно, в северных городах вынуждены держать пиковые котельные. Они построены в 50-60-х годах. Соответственно, если мы хотим производить меньше углекислого газа, у нас должна появиться государственная программа тепловой энергии. Это касается не только ЖКХ, но и производств. В случае заморозков нужно иметь резервные мощности. Но об этом никто не говорит. Все обсуждают строительство солнечных электростанций и производство водорода.

Из всего объема энергии, который вырабатывается Энергетической системой России, 70% – это тепловая энергия (мы – северная страна). Солнечные и ветряные электростанции вырабатывают чистое электричество, но мы не отапливаем дома электричеством, у нас система центрального отопления. Значит, за счет строительства новых электростанций углекислого газа меньше не станет. Нужна программа, которая касается выработки не электрической энергии, а тепловой. Все потери в наших теплоэлектроцентралях – это лишний углекислый газ. Хочется надеяться, что вновь образованная рабочая группа задумается над этим.