Заканчивается отопительный сезон 2020/2021 года, уходят холода – значит, приходит время подвести краткие итоги того, как прошел этот период в разных регионах мира.

Глобальное потепление, о котором так много говорили, как выяснилось, сопровождается локальными похолоданиями, причем локации порой оказываются такими, где про холода не слышали уже много лет. Дед Мороз, устав от постоянного проживания в Великом Устюге, в этот раз решил, наконец, выяснить, где же отдыхают русские туристы во время отпусков. Заглянул на Японские острова, отдохнул в Китае, присыпал снежком Вьетнам и Алжир, оценил качество сервиса в Испании, на недельку заглянул в прочие страны старушки Европы, в Техасе, по сплетням, в пьяном виде голосил «Не валяй дурака, Америка – вот те валенки, мерзнешь, небось!». Ну, а если серьезно, то около двух недель температура в Японии была почти на 5 градусов ниже средней по многолетним наблюдениям, в районе Пекина больше недели держались 15-градусные морозы, вздрогнул от снегопада и холода Мадрид, на севере Германии и в Польше вспомнили, что такое минус 20 по ночам, а уж про то, что происходило в Техасе, рассказывали и показывали СМИ всего мира. Но мы не намерены злорадствовать и ехидничать по этому поводу: куда полезнее оценить, что именно происходило в объединенных энергетических системах в этих регионах и что именно было тому причиной. Умные люди, как известно, должны учиться на чужих ошибках – значит, эти ошибки нужно учесть и причины понять, дабы ни в коем случае не повторять.

Китай, отопительный сезон 2020/2021

Начнем, пожалуй, с Китая, который, как нам часто повторяют, выходит на уровень стратегического экономического партнера России. С учетом объемов ВВП, темпов роста экономики, огромных объемов экспорта и растущей емкости внутреннего рынка, которые демонстрирует Поднебесная, совершенно объективно, что мы привыкли уже смотреть на Китай снизу вверх. Тем не менее – были и частичные отключения потребителей от поставок электроэнергии, были и волнения с митингами в нескольких городах на севере страны, где температура в квартирах горожан опускалась до 14 градусов. Напомним, что в конце прошлого года Китай отчитался об очередных рекордах по вводу в строй огромных объемов солнечных и ветряных электростанций – Европе и прочим америкам такие темпы и не снились. Основной упор был сделан на ВЭС – за 2020 год в Китае их было введено на общую мощность 71,67 ГВт – для сравнения, во всем остальном мире за тот же год их было построено 60,4 ГВт. В результате по состоянию на 1 января 2021 года Китай располагал ВЭС общей мощностью 281,5 ГВт, причем в 2020 году было построено в три раза больше ветряных станций, чем годом ранее. После этой фразы принято восхищаться небывалым темпом, но у любой медали имеется и обратная сторона: с 1 января 2021 года власти Китая отменили все виды субсидий на ВЭС, которые будут построены после этой даты. Так что утроение темпов – это наглядное свидетельство того, что энергетические компании приложили максимум усилий для того, чтобы «втиснуться» в этот, заранее четко обозначенный срок. Остается дождаться, какими будут итоги 2021 года – первого для ветряной энергетики Китая без льготного режима. Показатели по строительству новых солнечных электростанций в 2020 году, хоть и не настолько огромны, как в случае с новыми ВЭС, но тоже впечатляют – 48,2 ГВт, так что по состоянию на 1 января 2021 года общая мощность СЭС в этой стране составила 253,4 ГВт.

Осенью 2020 года Китай приступил к выяснению отношений с Австралией, которая, по мнению Пекина, слишком активно подхрюкивала Штатам на полях экономической войны, которую те развернули против КНР. Нет, заявления о запрете импорта австралийского угля никто в Китае не делал – это было бы слишком явным нарушением правил ВТО. Просто таможенные службы в портах Китая стали очень тщательно выискивать в австралийских углях: радиацию, COVID19, ящур, холеру и прочий птичий грипп. Корабли вынуждены были простаивать у пирсов по месяцу-два и австралийцы, посчитав убытки по фрахту, поняли, что в запасе у Китая есть еще бдительные пожарные службы, охранники природы и прочие санэпидемиологи. В итоге у австралийцев в графе «потребители» появились дырки, а у китайских угольных энергетиков – свободные помещения на угольных складах. Для Австралии Китай был вторым по объему (после Японии) потребителем угля, для Китая Австралия была крупнейшим поставщиком – ежегодный объем поставок составлял около 70 млн тонн (объем поставок из России в 2020 году – почти 40 млн тонн из общего объема экспорта около 200 млн тонн), в том числе и угля коксующегося, необходимого для сталелитейной отрасли. Формализация отношения к австралийскому углю в Китае произошла в январе 2021 года, когда были отменены импортные пошлины для ввоза с любого направления (в том числе и из России), кроме Австралии.

А вот Дед Мороз никакого внимания на календарь не обращал. «На Китай обрушились холода. Температура воздуха в городе Мохэ 13 декабря опустилась до минус 44 градусов.» «30 декабря 2020 года в Пекине зафиксировали рекордно низкую температуру для декабря с 1978 года – минус 24,6 градуса Цельсия». «Самый холодный за два года день был отмечен и в Пекине, где термометры показали минус 17-ть. Метеорологическое управление города выпустило третье в четырёхуровневой системе жёлтое предупреждение об аномальных морозах на ближайшие дни.» «Сильная холодная волна 7 января 20201 года обрушилась и на город Чанчунь на северо-востоке китайской провинции Цзилинь. Здесь по наблюдению синоптиков температура упала до минус 26 градусов.» «На юге Китая в результате снегопадов пострадало более 2,1 миллиона человек. В некоторых районах провинции Юньнань столбики термометров опустились до нулевой отметки, местами выпало до 8 см снега. В 46 уездах снег повредил около тысячи домов, пострадали также посевные площади». При вот таких погодных новостях в этот отопительный сезон и Китай вынужден был очень подробно познакомиться с новыми техническими терминами, которые уже прижились в Европе. «Темный штиль» – это погода, при которой ветра нет, а облачность есть, причем высокая. «Темный холодный штиль» – то же самое, но при отрицательных температурах. Снег кружится, летает и не тает – такая вот ситуация сложилась в декабре-январе, в результате выработка электроэнергии на солнечных панелях и ветротурбинах снизилась до минимальных значений.

Казалось бы – это Китай, ему такие проблемы должны быть по плечу и даже по колену – в стране полным-полно угольных электростанций, которые должны были перехватить эстафету, дабы промышленность и население чувствовали уверенность в завтрашнем дне. Однако на погодные условия наложились ошибки, допущенные при составлении пятилетнего плана развития. С 2013 года в Китае идет реализация программы «Чистое небо» – удушливый смог в городах страны действительно был серьезной проблемой. В соответствии с этой программой, руководство Китая планировало закрывать наиболее «грязные» угольные электростанции, при этом строить тоже угольные, но уже новых поколений, и одновременно закрывать самые старые шахты, в которых рос уровень травматизма и снижалась рентабельность. Итоги 2020 года по замене старых угольных электростанций на новые – выведено из эксплуатации 8,6 ГВт, построено новых 38,4 ГВт, то есть чистый прирост угольных мощностей составил 29,8 ГВт (для сравнения – во всем остальном мире – 11,9 ГВт за тот же 2020 год). Конечно, сравнивать с новыми электростанциями на Солнце и на ветре даже как-то неприлично, однако отметим, что власти Китая стараются заботиться о своих северных провинциях – именно здесь и растет количество и мощность новых угольных электростанций. Вполне логичный подход, но товарищи планировщики, чертившие планы XIII пятилетки (2016 -2020 годы) чуть-чуть ошиблись: снижение объемов добычи оказалось несколько выше, чем темп закрытия/открытия угольных электростанций, в результате возник устойчивый дефицит угля. Вот только надо понимать, что такое «небольшая ошибка с углем» в китайском варианте – здесь ведь объем добычи измеряется не в миллионах, а в миллиардах тонн. Например, если в России в 2020 году наши угольные компании подняли на-горА 394 млн тонн угля, то в Китае – 3,69 миллиарда тонн, то есть при сравнении приходится использовать не проценты, а «разы». При этом Китаю этого угля не хватило – общий объем импорта составил традиционные «плюс-минус» 200 млн тонн.

Цены на энергетический уголь в декабре уверенно полезли ввысь поднявшись за месяц на 12-15%, но быстро среагировали только угольщики Монголии. Мы привыкли не замечать эту страну, а совершенно напрасно – к примеру, по объемам поставок угля в Китай крошечная Монголия шагает нога в ногу с Россией. Конечно, тут подыграла матушка-природа – у Монголии имеются крупные месторождения практически на границе, поставки идут большегрузными самосвалами, которым и дороги-то в степи не особо требуются. Но тем не менее: Монголия сумела нарастить поставки, а российские угольные компании сумели ответить только подписанием новых контрактов.

А вот российские компании оперативно отреагировать не смогли – многоуважаемое ведомство под названием РЖД и министерство транспорта год за годом «сдвигают вправо» сроки модернизации Восточного полигона. БАМ и Транссиб задыхаются от количества грузов, планы электрификации и строительства Северомуйского тоннеля-2 остаются планами. Точно такие же слова приходится повторять и относительно темпов строительства железнодорожного моста в Еврейской АО – совместное с Китаем строительство начато в 2016 году, сроки сдачи переносятся аккуратно и без проблем: 2019 год, 2020 год, первый квартал 2021 года, второй квартал… На сегодня новым сроком называют третий квартал 2021 года. Длина моста составит 2209 метров, из которых, согласно договора 2013 года, 1800 метров построены китайской стороной в 2019 году. С 2016 года российские железнодорожники строят 309 метров моста и, если в 2021 году это строительство удастся завершить, то мы зафиксируем новое достижение мостостроителей РЖД: 61,8 метра в год. Прописью: шестьдесят один метр 80 сантиметров в год. В списке основных поставщиков угля в Китай первое место быстро и уверенно заняла Австралия – ее компании поставляли в среднем от 70 до 80 млн тонн угля ежегодно. Цены в декабре уверенно полезли ввысь, но быстро среагировали только угольщики Монголии.

Мы привыкли не замечать эту страну, а совершенно напрасно – к примеру, по объемам поставок угля в Китай крошечная Монголия шагает нога в ногу с Россией. Конечно, тут подыграла матушка-природа – у Монголии имеются крупные месторождения практически на границе, поставки идут большегрузными самосвалами, которым и дороги-то в степи не особо требуются. Но тем не менее: Монголия сумела нарастить поставки, а российские угольные компании сумели ответить только подписанием новых контрактов. Компания «Проперти-А», новый владелец Эльгинского месторождения, планирует наращивать добычу и поставки гигантскими темпами, и нам остается только пожелать ей удачи в выяснении отношений с РЖД. Способен подтянуться и «Колмар», ведущий добычу в Якутии рядом с Нерюнгри, но и тут все будет зависеть не столько от угольщиков, сколько от РЖД. Впрочем, подробно о перспективах наращивания объемов поставок нашего угля в Китай – не в этот раз.

Одним словом, у угольных электростанций Китая закрыть брешь, образовавшуюся из-за резко выросшего спроса на электрическую и тепловую энергию, в этот раз не получилось. Логично было бы ждать, что свое слово скажут электростанции газовые, но и тут не все гладко. 2020й был первым годом работы достроенного нами МГП «Сила Сибири-2», по которому планово должны были пройти 5 млрд кубометров, но получилось только 4,1 млрд кубов. После этой фразы как бы должны следовать слова про разгильдяйство Газпрома, но только «как бы»: китайские партнеры должны были завершить строительство продолжения МГП до Пекина к 1 сентября, а на деле получилось только к 1 декабря. В 2020 году снизился объем поступления газа по магистральному газопроводу «Центральная Азия – Китай»: 39 млрд кубометров против 48 млрд кубометров годом ранее. Конечно, можно списывать все на влияние пандемии, но это было бы лукавством – проблема в том, что по состоянию на 1 января 2020 активвный объем хранения в подземных хранилищах газа, имеющихся на территории Китая, составлял всего 11,7 млрд кубометров, в планах компании CNPC (China National Petroleum Corp.) был ввод в эксплуатацию ПХГ еще на 3,1 млрд кубометров активного объема до конца 2020 года, но сообщений в открытых источниках по этому поводу не было. Активный объем ПХГ, как показывает многолетняя практика той же Европы, должен составлять 12-13% от годового объема потребления, то есть Китаю при его потреблении в 320 млрд кубометров за 2020 год до «норматива» недостает не менее 27млрд кубометров активной емкости ПХГ. И именно этот дефицит не дает возможности китайской энергетике плавно проходить периоды пикового спроса, именно это вынудило китайских импортеров «маневрировать» между поставками газа по МГП «Сила Сибири» и по МГП «Центральная Азия – Китай»: объемы поставок из России выросли – пришлось уменьшать объемы поставок из Центральной Азии.

В результате Китаю не оставалось ничего другого, как попытаться нарастить объем импорта СПГ, уповая на мантры сторонников либеральной экономики. Помните эту песню? «Производство и поставки СПГ – это в разы оперативнее, чем строительство длинных труб. Как только появится спрос, кораблики р-р-раз и решат все проблемы». Формула хорошая, но излишне скромная – дополнительный спрос будет удовлетворен за весьма дополнительные деньги. Выводы о том, как бороться с очевидными дисбалансами и рисками в энергетическом обеспечении, в Китае наверняка сделают, но основная проблема вполне очевидна: рост газовой энергетики необходимо подкреплять массированным вводом в строй подземных хранилищ газа.

Но прежде, чем переходить к анализу того, что происходило со спросом на СПГ в Японии, которая с 2011 года стабильно занимает первое место в мире по объему его закупок, давайте сравним ситуацию, сложившуюся во время отопительного сезона 2020/2021 года в Китае с тем, что мы видим в России. Внутренний спрос на уголь энергетических сортов в России удовлетворен на все 100% внутренней добычей, при внутреннем спросе на природный газ порядка 300 млрд кубометров активный объем ПХГ, эксплуатирующихся Газпромом, превышает 72 млрд кубометров, что вдвое превышает любые «нормативы». Штиль, снег, морозы при условии того, что за счет солнечных и ветряных электростанций в России производится не более 1% общего объема электроэнергии, нас не интересуют в принципе. Результат известен – цена на электроэнергию в течение 2020 года выросла меньше, чем составила годовая инфляция, и единственная проблема, с которой нам необходимо продолжать бороться – дальнейшая модернизация инфраструктуры тепловой энергетики. ЕСГ, Единая система газового снабжения, созданная в советские времена, которую Газпром продолжает пусть медленно, но уверенно, расширять и совершенствовать, в очередной раз продемонстрировала свою надежность, уверенно справляются с централизованной подготовкой к отопительному сезону наши угольные компании, хотя этот сектор энергетики теперь стал полностью частным. Немаловажный фактор – то, что при подготовке к отопительному сезону министерство энергетики традиционно отталкивается не от средних температур, а от минимальных – от отрицательных температурных рекордов. Такой подход прямо противоречит логике эффективных менеджеров – складские запасы на складах теплоэлектростанций и котельных могут оказаться избыточными, что замедляет оборот финансовых ресурсов и так далее. Но при этом подходе эффективным менеджерам тепло что в их офисах, что на диванах домов даже при внезапных -30 в Москве и области.

Япония, отопительный сезон 2020/2021

Как раз в те дни, когда возникли проблемы с энергетическими ресурсами у Китая, Дед Мороз решил погостить еще и в Японии. Ну, или где-то рядом – крепких морозов не случилось, температура января было всего на 5 градусов ниже среднестатистической и балансировала рядом с нулем, но в плюсовой зоне. Однако итоги для энергетики Японии получились весьма масштабными: десятикратный рост цен на электроэнергию из-за ее дефицита привел к практически аналогичному росту цен на СПГ во всем регионе. Рекордные отметки – 1 300 долларов за тысячу кубометров, никогда ранее тут такое никому и не снилось, и этой попытки покорить мировые рекорды никому не понравились. Перечислим причины. Сейсмика Японских островов, наличие вулканов – причина того, что здесь имеется ровно одно подземное хранилище газа, объемов которого недостаточно от слова «совсем». В 2011 году после катастрофы на АЭС «Фукусима» государственный регулятор принудительно остановил все 55 атомных энергоблоков, которые обеспечивали Японии более 30% производства электроэнергии. Перезапустить энергоблоки можно только после того как: а) внедрены все дополнительные системы безопасности, критерии которых разработаны и утверждены МАГАТЭ и б) на референдуме в той или иной префектуре население сказало «да» этому перезапуску. Дорого, хлопотно и не просто, потому на сегодня в Японии возобновили работу только 9 атомных энергоблоков. Как показал январь 2021 года – маловато.

Еще один момент – наличие в Японии не одной, а двух объединенных энергосистем, в одной из которых частота переменного тока 50 Гц, а в другой – 60 Гц. Так сложилось исторически – одна часть Японии электрифицировалась на американских технологиях, вторая – на немецких. Не совпало в начале ХХ века, менять никто ничего не стал, две энергосистемы так и остаются не синхронизированными, соединены они между собой за счет 4 вставок постоянного тока. Это хорошо, но мощность этих ВПТ не бесконечна, потому возможности перебрасывать электроэнергию в пострадавшие от холодов районы оказалась ограничена. Вот, собственно, и все. Разумеется, хранение СПГ в больших объемах и в течение длительного времени никто и нигде не применяет, поскольку температура хранения в минус 162 градуса требует энергии приблизительно столько же, сколько ее из того СПГ можно получить. И вот когда поверх всего этого улегся тот самый «черный холодный штиль», Япония издала вопль SOS и затребовала себе дополнительные объемы СПГ, хотя она и без того с 2011 года стабильно занимает первое место в мире по объемам его импорта. Помочь за дополнительные деньги желали многие, но Катар, Австралия работают на основе долгосрочных контрактов, потому возможности пригнать дополнительные танкеры-газовозы у них были так себе. Отметился НОВАТЭК – два танкера класса Yamalmax прорвались по СМП без ледокольного сопровождения, но два танкера – это всего 200 млн кубометров после регазификации. Рвались помогать американские производители, но как раз в это время случился заранее запланированный ремонт Панамского канала. 2-3 танкера в сутки – такой оказалась его пропускная мощность как раз тогда, когда Японии, Китаю и всем прочим странам региона требовалось по 20-30. Доходило до того, что танкеры стали маршировать вокруг Южной Америки, цена суточного фрахта с обычных 100 тысяч долларов в сутки взлетела за 350 тысяч, а с ценами на СПГ происходило то, что происходило – любители статистики потели, фиксируя все новые и новые региональные рекорды.

Продолжалось все это недолго, но потребители электроэнергии в Японии, конечно, вздрогнули изрядно. Кроме перечисленных причин сказалось и то, что правительство Японии, присягнув на верность Грете Тумберг, старательно закрывало угольные и мазутные электростанции и, как и в случае с Китаем, они плечо подставить тоже не смогли. Страна, не имеющая собственных месторождений нефти, газа, угля, вынужденная остановить свои АЭС, у которой нет серьезного гидропотенциала рек, сделала ставку на ВИЭ, отказавшись от перестраховки. Это называется плюнуть на основные принципы энергетической безопасности и энергетической обеспеченности в расчете на то, что солнце будет светить без помех, а ветра будет хватать 365 дней в году. Сравнивать с ситуацией в России не приходится: нет у нас ничего похожего на подобную ситуацию. Уголь есть, газ есть, ГЭС работают, на запасном пути – резервные дизельные передвижные электростанции, Росатом объемы производства электроэнергии наращивает, а вот ВИЭ занимают ту нишу, которой они достойны – 1% в общем объеме производства. Как оценивать разговоры о том, что СПГ куда как прогрессивнее, чем ветхозаветные газовые трубы – решайте сами. Как оценивать отказ от угля из-за его экологической вредности – тоже размышляйте самостоятельно, мы свое мнение навязывать не будем, да и смысла нет – за нас это Дед Мороз делает.

Зима на испанских курортах

Минус 10 и 20 см снега в Мадриде – этого точно никто не ждал, хотя в горных районах Испании таким условиям никто не удивляется. Уже традиционная фраза «холодный темный штиль» была применима и здесь: слой снега на солнечных панелях и ни ветерка. При этом российские газовые трубы до Пиренеев не дотягиваются, трубопроводные поставки осуществляет только Алжир, его государственная компания Sonatrach. Вот только, в отличие от Газпрома, Алжир не имеет возможности резко наращивать объемы поставок при пиковом росте спроса. Месторождения Алжира – на поздних стадиях разработки, растет спрос на газ внутри Алжира, потому на любые истерики ответ суровых алжирских газовых дел мастеров был ровно один: «Изучайте условия договора, если найдете отклонение от графика поставок – пишите, звоните, ваш звонок очень важен для нас». От атомной энергетики Испания отказалась, зато за декарбонизацию энергетики сражалась в первых рядах, в результате резервов угольной электрогенерации не имеет.

В принципе, имеется газопровод Испания – Франция, который способен работать в режиме интерконнектора, да только и в той Франции Лазурный берег снежком в ту пору присыпало, поскольку постоянный житель Великого Устюга и тутошние красоты решил оценить. В сухом остатке СПГ и кратковременный рост цен до 700-800 долларов за тысячу кубометров. Но выручили Испанию не поставки СПГ, которые стремились в Азию, а погода – морозы не были длительными. Снова классика жанра: нарушены основные положения энергетической безопасности и энергетической обеспеченности. Снова, слава богу, ничего похожего в России нет – вычеркиваем, а испанские проблемы пусть испанцы и решают. Разве что из ехидства посоветуем увеличить объемы поставок, предусмотренные в контракте с «Ямал-СПГ» – подземные хранилища газа имеются, запас газа в них, как показал 2021 год, может оказаться весьма и весьма нелишним.

Морозы в Европе как способ активизировать мыслительные процессы

Более северные регионы Европы, где имеются страны, в пылу атлантической солидарности азартно подхрюкивающие гегемону, которой по прежнему считает «Северный поток-2» «плохим проектом для Европы». Спотовая цена природного газа теплым ковидным летом – до 70 долларов за тысячу кубометров, убытки Газпрома, хор голосов «Нам не надо СП-2» уже не поет, а эмоционально орет сорванными глотками. Январь 2021 – 350 и даже 380 долларов за тысячу кубометров на споте и хор молчит, лечит горло. Снова рекордные объемы поставок Газпрома, причем спрос резко вырос и в тех странах, которым истово не нравится российско-европейский СП-2. Перечислять цифры не будем – они и так уже многократно появлялись в СМИ. При этом поставки СПГ с «молекулами свободы» отсутствовали как класс, поскольку рынок все порешал – в Азии цены были в три раза выше, потому все имевшиеся в наличии танкеры-газовозы бороздили не Атлантический, а Тихий океан. Мороз, как известно, способствует кровообращению в коре головного мозга, потому есть надежда, что песни про СП-2 изменят тональность. Скачка цен, подобно японско-испанскому, не произошло – угольные электростанции той же Германии работали как минимум на 100% мощности и норовили выскочить за все технические ограничения.

Напомним, что в планах правительства фрау Меркель – полное закрытие угольных мощностей к 2038 году, что вовсе не страхует от фраз про «холодный темный штиль». С учетом того, что сроки работы АЭС тут никто продлевать не собирается, можно в очередной раз констатировать: немецкие компании Wintershall и Uniper, вкладывая сотни миллионов евро в строительство СП-2, в добычные проекты на территории России, очень хорошо знают и понимают, что делают. Фонтан слов о том, что СПГ, производимый на территории США каким-то образом способен заместить российские трубопроводные поставки, слышен уже не очень хорошо. Впрочем, эти слова можно орать где-нибудь внутри ПХГ, которые теперь заполнены процентов так на 30-40 – эхо хорошее будет. Продержались бы морозы в Европе месяц-полтора – глядишь, и про декарбонизацию меньше текстов от политиков стало, но и так не плохо получилось: цены на российский уголь выросли на 23%, объемы поставок – на 20%. Мелочь, но этот рост цен по времени совпал с периодом подписания контрактов, так что и за это тоже отдельное «спасибо» от российских шахтеров – были шансы на то, что условия поставок и оплаты в этих контрактах оказались удачными для производителей.

Техас – углеводородная «столица» США

И, конечно, вишенка на торте – то, что произошло в штате, где добывается самое большое количество нефти и газа, где полным-полно угольных месторождений и даже АЭС имеется. Речь, конечно, о Техасе, где уже прошел предварительный подсчет убытков, принесенных погодной аномалией – получилось что-то около 90 млрд долларов. Будут эти потери компенсировать страховые компании или они сумеют вывернуться – покажет хроника всевозможных судебных слушаний. Телеграфно о причинах. На территории США – три объединенных энергосистемы, не сихронизированные друг с другом, соединенные только за счет ВПТ: Восточная, Западная и энергосистема штата Техас. Разумеется, у ВПТ ограниченная мощность, да и, по большому счету, особого влияния они и не могли оказать – ведь снег и морозы пришли не только в Техас, Дед Мороз накрыл 71% территории этой страны. Не до Техаса соседям было, важно было собственный баланс при резком скачке спроса удержать. Следующий момент: в Техасе нет установленных властями аварийных резервов мощностей. Просто – нет, хотя законы объединенных энергосистем всем прекрасно известны, резервы должны составлять 13-15%. Логика такого странного поведения зубодробительна. Частным компаниям владельцам электростанций прекрасно известно, что в моменты пикового спроса цены стремительно растут, так что жадность и должна была заставить держать резервы самостоятельно, нечего тут лишней бюрократией заниматься – либеральная экономика считает, что это противопоказано. Да, в Техасе сотни частных энергокомпаний. Да, в среднем по году цена киловатт*часа здесь около 9 центов. Спорить не приходится, но вот только события 2019 года феноменом назвать язык не поворачивается. Были тут морозы в 2011 – блэкаут длился 8 часов. Были морозы в 2014 – блэкаут длился 6 часов. И – никаких выводов, кроме сакраментального «Авось кривая вывезет». В Техасе нет субсидий ни для какого типа электростанций, включая солнечные и ветряные – это звучит гордо, но только в том случае, если забыть о том, что для СЭС и ВЭС имеются субсидии федерального уровня. Следовательно, именно эти электростанции и имели конкурентное преимущество, причем преимущество отнюдь не рыночное – этим и обусловлен рост их количества и мощности. По состоянию на конец 2020 года на долю ВИЭ в Техасе приходилось почти 25% генерации электроэнергии, хотя ее потребление здесь росло отнюдь не быстро. Рост ВИЭ обусловил проблемы традиционной генерации: начиная с 2017 года здесь обанкротились и прекратили работу более 30 крупных угольных электростанций. Именно так: обанкротились и были закрыты. Их никто и не думал переводить в собственность штата или отдельных муниципалитетов – закрыли и закрыли, рынок так решил. Для того, чтобы угольщики под ногами не мешались, владельцы ВЭС пустились во все тяжкие, стремясь как можно больше снизить себестоимость производства. На войне все средства хороши – поскольку штат никак и ничего не регулировал, лопасти ветротурбин не были оснащены системой собственного отопления на случай морозов, поскольку это дорого. Получилось действительно дешево и весьма сердито по отношению к тепловым станциям – они действительно оказались не способны выдерживать уровень цен, заданных техасскими ВЭС.

О грядущих холодах и снегах синоптики предупреждали заранее, но никакого алгоритма у энергетиков не было – отсутствовали у них любые виды резервных мощностей, холодных, горячих и вращающихся. В России есть. Холодные – те, что способны выйти на 100% мощности в течение 6 часов, горячие – выходящие на полную мощность за 2 часа и вращающиеся – им вообще считанные секунды требуются. Почему? Да потому, что нормативы резервов, выработанные в советские еще времена, никто не отменял, пиковые котельные никто не закрывал, а подготовка к отопительному сезону ведется централизованно, с тщательной инспекцией со стороны Минэнерго. Остатки командной экономики светят и греют, как бы громко по этому поводу не протестовали эффективные менеджеры.

Но вернемся в Техас, где морозы и снег обещали, куда мороз и снег прибыли строго по расписанию. Власти штата ожидали рост спроса с обычных 44 МВт*часов до 79 МВт*часов и были уверены, что энергетики к этому были готовы. Ну, им так казалось, но события повернулись так, что оказалось, что только казалось. Для разминки «отвалились» 12 МВт*часов ветряной генерации – обледенели лопасти, автоматика прекратила вращение, экономия на системах обогрева «вышла боком». Тут же выключился один из энергоблоков АЭС мощностью 1,3 МВт, но не по причине поломки или, не дай бог, аварии. Датчик давления воды вышел из строя – он стоял в неотапливаемом помещении, и АСУ ТП (автоматическая система управления технологическими процессами), обнаружив, что ей не хватает данных, церемониться не стала. Этого уже было достаточно, чтобы властям штата пришлось срочно решать, каких именно потребителей отключать, сосредоточившись на том, что страшнее всего была бы остановка предприятий химической промышленности непрерывного производственного цикла. Действительно страшно: не хватало еще травануть население какой-нибудь химической гадостью во время аномальных, до -20 днем, морозов. Обесточивать жилой фонд не хотелось – другого отопления, кроме электрического, в штате практически нет. Конечно, пусть техасцы сами оценивают действия регулятора, но решение было принято: снизить поставки электроэнергии на добывающие объекты нефтегазовой промышленности. Дефицит электроэнергии привел к снижению объемов добычи газа, снижение объемов добычи газа на генерирующих мощностях сказалось мгновенно – электростанциям стало не хватать газа. Не помогли имеющиеся ПХГ, поскольку их газовая арматура к морозам не была готова – газ отказывался покидать «подземелья». Аналогично выглядела ситуация и на тех месторождениях, где электроэнергии хватало – газ замерзал в устьях скважин.

Итог – еще минус 18 МВт*часов как раз тогда, когда требовался плюс, плюс и еще раз плюс. Ну, а все остальное мы могли видеть в многочисленных репортажах с места событий – перемерзшая система водопроводов, размороженные системы отопления в многоэтажках и так далее. Мороз пришел и ушел, спотовые цены на национальной газовой бирже Henry Hub даже не успели толком отреагировать, если не считать ее отделения в штате Техас. Объемы добычи восстанавливаются быстро, запрет на экспорт СПГ уже отменен, свободно вздохнула Мексика, которая на чужом пиру оказалась с похмельем. Морозов не было, но из-за прекращения поставок газа по МГП из Техаса, цены на электроэнергию неделю плясали гопака. Объемы добычи нефти за неделю упали на 2 млн баррелей в сутки, производство СПГ было приостановлено, но с этим специалисты справятся достаточно быстро. А вот с тем, что произошло с водопроводом, с канализацией, придется разбираться по весне, и тут быстро справиться вряд ли возможно – инфраструктура, как известно, пленных не берет. Население Техаса, конечно, жалко, но свою власть они ведь сами выбирают.

Про все прочее – резервы продуктов питания, про режим работы тамошнего аналога нашей МЧС вам и без нас расскажут, а мы позволим себе краткие выводы: отсутствие системы регулирования аварийных резервов в энергосистеме, отсутствие централизованной подготовки к прохождению осенне-зимнего периода в штате Техас привело к кратному росту цены на электроэнергию и на все виды энергетических ресурсов, ставка на рост ВИЭ-мощностей не сработала. Следовательно, любой, кто ратует за техасский стиль работы министерства энергетики России – либо дурак, либо враг, извините за отсутствие корректности.

Общий вывод

Централизованная подготовка к отопительному сезону, система резервирования мощностей, пиковые котельные – должны быть сохранены, кто бы и что бы не говорил о том, что из-за этого у нас что-то по году дороже. 72 млрд кубометров активного объема в подземных хранилищах России обеспечивают стабильность ЕСГ, единой системы газоснабжения, этих объемов будет вполне достаточно даже при двукратном росте внутреннего потребления, так что газификацию можно проводить спокойно. Рост ВИЭ может иметь место и в России, но не в таких объемах, как в Японии, в Европе и в Штатах – это не наш метод, для нас генерация электроэнергии на СЭС и ВЭС может быть только дополнением, но не основой. В энергетике должны продолжать работать все виды традиционной генерации – атомной, угольной, газовой, на АЭС и на ГЭС. Если говорить о развитие ВИЭ, то нужно помнить и о геотермальных электростанциях, строить которые есть возможность не только на Камчатке и на Курильских островах, но и на Северном Кавказе. ГеоТЭС не производят тепловых выбросов, но при этом они вполне диспетчиризуемы – заранее известен возможный режим их работы, что не нарушает, а повышает стабильность энергетической системы. Резервные дизельные электростанции тоже должны быть во всех регионах – ледяные дожди перестали быть редкостью, и далеко не везде ЛЭП выдерживают такое испытание.