Баженовская свита. Миллион квадратных километров, под которым залегает сланцевая нефть, количество которой Международное энергетическое агентство в 2010 году оценивало в 20 млрд тонн или в 140 млрд баррелей. И – породы, которые принципиально отличаются от тех, с которыми имеют дело сланцевые нефтяники США. Огромное богатство, которое нужно научиться извлекать – создать совершенно новые технологии разведки, добычи и переработки. Вызов природы, с которым Россия не смогла справиться в советские времена, сейчас принят нашей государственной газовой компанией «Газпром нефть». Баженовская свита теперь становится экспериментальной площадкой, на которой предстоит учиться справляться со всеми сложностями. Чрезвычайно интересный проект, за которым мы можем наблюдать в режиме реального времени.
С любезного разрешения Олега Макаренко мы публикуем его замечательный материал, «добытый» в поездке, во время которой ему посчастливилось побывать на одном из участков «сланцевого чуда России» — на Баженовской свите. В свое время Аналитический онлайн-журнал Геоэнергетика.ru уже знакомил вас, уважаемые читатели с тем, что это такое, по каким причинам с Баженовской свитой связаны и большие надежды, большие перспективы и большие технические сложности.
Но одно дело – аналитический материал на основе того, что удается узнать из материалов новостных агентств и совсем другое – увидеть все своими глазами, пощупать руками и пробежать ногами от одного технологического сооружения до другого. И совсем уж третье – когда поездку совершает не просто «участник экскурсии», а человек, способный оценить значимость, ценность увиденного, увидеть за красивыми картинами их содержание, понять какую серьезную, новую для России работу выполняют наши нефтяники. Так что всем нам повезло, что в гостях у «Газпромнефть-Хантоса» побывал именно Олег – он не «глазел», он оценивал увиденное и, на наш взгляд, сумел просто замечательно рассказать о своей поездке. Конечно, очарование увиденным все равно имеет место быть – мы вот уверенны, что пилотируемая космонавтика с точки зрения науки и технологий посложнее нефтедобычи, но это восхищение от уровня технологичности того, что делают профессионалы «Газпром нефти», безусловно, совершенно понятно и оправданно. Статья Олега от этого не теряет, а выигрывает – свежесть восприятия, понимание технологической цепочки, ее новизны переданы исключительно точно. Мы уверены, что свежесть, точность, логика изложения будут интересны всем, и предлагаем всем присоединиться к нашим благодарностям Олегу Макаренко за этот прекрасный материал и возможность с ним ознакомиться.
Со своей стороны мы позволили себе сделать несколько вставок-справок, чтобы дополнить увиденное и рассказанное Олегом некоторыми подробностями.
Как добывают нефть
Запустить человека в космос гораздо проще, чем выкачать нефть из-под земли. В космосе нет чудовищного давления, атмосфера нашей планеты практически однородна, наконец, мы при помощи довольно примитивных инструментов можем наблюдать, что же происходит там, наверху.
В прошлом добыча нефти была делом нехитрым: кое-где нефть выходила прямо на поверхность, и её можно было прямо черпать вёдрами. В древней Индии из нефти делали асфальт и битум, в древнем Египте нефть использовали для бальзамирования трупов, в Византии нефть, как мы знаем из отечественной истории, использовали в качестве топлива для примитивных корабельных огнемётов, так называемого «греческого огня». В конце XIX века за нефтью пришлось уже спускаться под землю. Инженеры в России и в других странах бурили скважины, выкачивая через них драгоценную жидкость. Глубина тех скважин была по современным меркам совсем небольшой — достаточно было «проколоть» в нужном месте слой в 15-20 метров, и находящийся под землёй нефтяной пузырь начинал немедленно фонтанировать нефтью.
Шли годы и десятилетия. Расположенная в удобных местах нефть закончилась, а наша цивилизация тем временем вступила в углеводородную фазу, поставив всю экономику в зависимость от добычи нефти и газа. Когда вам будут с придыханием рассказывать про айфоны и солнечные батареи, подпирайте голову кулаком и скептически улыбайтесь: современный мир держится не на айфонах, а на углеводородах. Из нефти делают топливо для автомобилей, самолётов и кораблей, при помощи газа и мазута топят котельные. Всё вокруг нас буквально кишит предметами из пластика, а если мы откроем аптечку, мы найдём там, к примеру, синтезируемый из нефти аспирин.
Пятьдесят лет назад у человечества не осталось иного выбора, кроме как научиться добывать нефть из таких мест, которые ещё относительно недавно казались абсолютно недоступными для коммерческого освоения. Приятно сознавать, что огромный вклад в разработку нужных для этого «космических технологий» внесла и Россия.
[>прим.ред.Б.М.] Разработка нетрадиционных запасов нефти, в том числе Баженовской свиты – одна из стратегических задач «Газпром нефти», на Южно-Приобском месторождение концерн работает с 2015 года. В 2015-2016 годах специалисты смогли пробурить первые две горизонтальные скважины в баженовском горизонте. Эффективность проходки составила 90%, при этом были использованы самые современные технологии горизонтального разрыва пласта. В 2016 году на Южно-Приобском месторождении впервые в России проведен 30-стадийный гидроразрыв пласта по «бесшаровой» технологии на горизонтальной скважине с длиной горизонтального участка более 1,5 тысячи метров. Это месторождение стало базовым для освоения Баженовской свиты, поскольку в нем имеются и традиционные запасы нефти, потому «Газпромнефть – Хантос» уже имеет здесь всю базовую инфраструктуру, обеспечены возможности доставки необходимого оборудования, решены бытовые проблемы сотрудников – оборудован вахтовый поселок, месторождение обеспечено генераций тепло- и электроэнергии.
Понимая важность освоения Баженовской свиты, в 2015-2016 годах «Газпром нефть» разработала проект «Создание комплекса отечественных технологий и высокотехнологичного оборудования разработки запасов баженовской свиты». А вот потом случилось нечто неожиданное и удивительное для нашей бюрократической эпохи: в мае 2017 года Министерство энергетики одобрило заявку «Газпром нефти» и присвоило этому проекту статус национального. Цель реализации проекта теперь определена как «разработка и внедрение технологии поиска перспективных нефтегазоносных баженовских отложений на основе отечественных методик проведения сейсмо-, магнито-, гравиразведки и специализированных исследований керна, а также технологии геолого-гидродинамического моделирования пластов». Планируется создать российские технологии строительства горизонтальных скважин c многостадийным гидроразрывом пласта (МГРП), оптимизированные для горно-геологических условий баженовской свиты, а также способы вовлечения в разработку запасов легкой нефти из пород сланцевой формации за счет термохимических методов воздействия. Основные исследовательские работы в рамках национального проекта будут выполнены до 2021 года. Системную отработку и испытание новых отечественных технологий предполагается проводить на базе «Центра разработки технологий добычи ТРИЗ», который «Газпром нефть» создает на территории Ханты-Мансийского автономного округа вместе с администрацией ХМАО-Югры. [<]
На днях я навестил действующее Южно-Приобское месторождение «Газпромнефть-Хантоса», дочернего общества «Газпром нефти» в ХМАО-Югре, чтобы лично прикоснуться к этому инженерному чуду современности.
Начну с приятного известия: нефти под землёй много. Если вам приходилось когда-либо наслаждаться хорошим слоёным пирогом, вы без труда представите и внутренности нашей планеты: они тоже состоят из многочисленных пластов разных пород. Один из нефтеносных слоёв этого подземного «пирога», Баженовская свита, расположен под западной Сибирью. Баженовская свита занимает площадь в миллион квадратных километров и содержит достаточно нефти, чтобы обеспечить мировое потребление на протяжении 15-30 лет.
Теперь известие не такое приятное. Технологии человечества пока что ещё недостаточно продвинуты для полноценного, экономически эффективного освоения Баженовской свиты. В прошлом году «Газпром нефть» открыла в Ханты-Мансийске технологический центр «Бажен», однако способы коммерческой добычи нефти из группы этих пород пока что только разрабатываются. Хоть первые тестовые скважины уже и работают, но учёным «Газпром нефти» потребуется ещё несколько лет, чтобы довести добычу до коммерчески прибыльного уровня в 2,5-4 млн тонн в год. Если не заглядывать слишком далеко в будущее, в ближайшие десятилетия есть обоснованная надежда вытащить из Баженовской свиты около 5% содержащихся там углеводородов.
[>прим.ред.Б.М.] Что характерно для российских государственных корпораций – так это то, что практическую работу они проводят с темпами, которым государственные структуры пока способны только позавидовать. Уже в сентябре 2017 года «Газпром нефть» заключил соглашение с правительством ХМАО-Югры соглашение о создании на территории ХМАО «Технологического центра «Бажен». В соотвествии с замыслом «Газпром нефти», «Технологический центр «Бажен» станет открытой отраслевой площадкой, которая позволит объединить усилия нефтегазовых и нефтесервисных компаний, научного сообщества, инвесторов и государства. Создавать и тестировать технологии смогут все участники, включая нефтяные компании, производителей оборудования и разработчиков инноваций. Все мы любим критиковать и ругать наши государственные концерны, но вот цитата из выступления генерального директора «Газпром нефти» Александра Дюкова, сказанные им на церемонии подписания соглашения о создании «Бажена»:
«Эффективное коммерческое освоение запасов Бажена сегодня требует технологий и решений, которые еще не существуют. Такой вызов возможно преодолеть только общими усилиями, это задача для всей отрасли. В этой связи необходимо, чтобы результаты исследований были доступны всем участникам национального проекта, в том числе ведущим федеральным институтам, сервисным и добывающим компаниям. Следование логике взаимной выгоды позволит стимулировать фундаментальные научные работы в области эффективного освоения трудноизвлекаемых запасов, избежать дублирующих исследований, избыточных трат, прохождения долгой цепочки практической апробации инноваций».
Можно говорить о необходимости патриотического отношения к России, а можно – действовать. Так что про уровень зарплат менеджеров высшего звена госкорпораций – как-нибудь в следующий раз, а пока просто фиксируем: «Газпром нефть» к проблеме освоения Бажена подходит исключительно по государственному, рассчитывая не только на преференции для себя как хозяйствующего субъекта, но и для страны. Удивительное – рядом. [<]
Чтобы было понятно, в чём конкретно заключаются сложности, расскажу о работе «Газпромнефть-Хантоса», которое добывает сейчас около 15 млн тонн нефтяного эквивалента в год. Представьте пропитанные нефтью кирпичи, спрятанные на глубине в 3 километра под землёй. Эти кирпичи спрессованы в тонкий, высотой в 15-20 метров слой: под ними и над ними, как в слоёном пироге, находятся другие породы. Чтобы добраться до этих «кирпичей», нефтяники организуют буровую площадку. Геологи указывают нужную точку в окрестностях Ханты-Мансийска, на этой точке отсыпают из песка большую, изолированную от воды площадку размером с пару футбольных полей. Вокруг площадки возводят песчаный вал, чтобы в случае аварии нефть не могла никуда утечь, а на самой площадке собирают монструозную буровую установку: громыхающее многоэтажное здание, ездящее на рельсах от скважины к скважине.
Начинается бурение. По мере продвижения вниз, ствол скважины укрепляется трубами, чтобы скважина не схлопнулась, и чтобы бур ходил по стволу подобно шомполу в гладкоствольном ружье. Пространство между трубами и горной породой «тампонируется», то есть заливается цементом. Сам бур представляет собой обычно внушительного вида болванку из особо прочного материала. Бурильщики подают в шахту воду, вода крутит бур и уходит по стенкам шахты обратно. Крутящийся бур углубляет скважину в том направлении, которое указывают ему сверху.
Представьте, что вы играете в бильярд, стреляя по металлическим шарам из водяного пистолета, и пытаясь тем самым загнать их в лузы. Теперь представьте, что вы не только не видите шара, но и находитесь от него на расстоянии в несколько километров. Вот примерно такие задачи решают сейчас отечественные бурильщики.
Бурение одной скважины занимает несколько недель. Помните, несколько абзацев назад, я упоминал, что буровая установка стоит на рельсах? Так вот, после окончания работы над очередной скважиной, буровая установка сдвигается на несколько метров и начинает бурить следующую, потом ещё одну, и так, покуда не образуется целый «куст» из 12-18 скважин. Первый километр эти скважины идут более-менее вертикально, однако потом они плавно сворачивают в разные стороны, переходя практически в горизонтальную плоскость, и образуя тем самым настоящий подземный куст. Благодаря такой компоновке каждый куст собирает нефть с подземной площади радиусом до 4 км. Высокие технологии требуют, разумеется, соответствующего порядка. Объекты содержатся в идеальной чистоте, всё аккуратно подписано и ошильдено, все, включая начальство, ходят в касках и в защитных очках. Зарплаты у рядовых бурильщиков соответствующие — примерно двести тысяч рублей за месячную смену, которая перемежается месячным отдыхом.
В таком режиме работы есть плюсы: на объекте кормят с ресторанным качеством и, вообще, снабжают всем необходимым, так что вахтовик может привезти домой почти всю зарплату, чтобы с радостью спустить её за месяц отдыха перед следующей вахтой. Во время вахты, опять-таки, соблюдается Трудовой Кодекс: вахтовики работают по 12 часов за смену. С другой стороны, на вахте бывает довольно холодно, а рваный вахтовый график не самым благоприятным образом сказывается на отношениях в семье. Пожалуй, это всё же работа для молодых.
Вернёмся в скважину. Если вы думаете, что добурившись до пласта, можно уже подсоединять трубу и выкачивать нефть, я вас разочарую. Бурение одной вертикальной скважины обходится компании в среднем в 35-45 млн рублей. Обеспеченный москвич может теоретически продать квартиру в центре столицы и проделать у себя на даче мощную дыру вниз, однако даже если он каким-то чудом и найдёт в глубине немного нефти, поднять её на поверхность у него не получится. Нефть, повторюсь, содержится в довольно плотных слоях, более всего напоминающих пропитанный нефтью песчаник или кирпич. Сама по себе она, конечно же, никуда не потечёт, как не потечёт яблочный сок из проткнутого шилом яблока.
Чтобы всё же поднять нефть на поверхность, геологи проводят ювелирную операцию — гидроразрыв. В скважину под адским давлением закачивается вода. После того, как вода разрывает пласт, в образовавшиеся трещины загоняется песок, не позволяющий трещинам сомкнуться обратно. «Газпром нефть» обладает передовыми технологиями гидроразрыва: именно на месторождении «Газпромнефть-Хантоса» был в 2016 году проведён рекордный 30-стадийный гидроразрыв пласта, после которого забой (нижний конец) скважины превратился в некое подобие ёршика для мытья посуды.
На этом работы не заканчиваются. Чтобы нефть захотела пойти наверх, нужно сначала подтолкнуть её водой снизу. Геологи делают тщательные расчёты, после чего указывают, в какие скважины закачивать воду, а из каких забирать идущую на поверхность нефть. По мере откачки давление в пластах меняется, так что это непрерывная работа: в одни скважины нагнетают технологическую воду, на дно других погружают насосы, чтобы те под чудовищным давлением гнали нефть на поверхность.
Давление — ещё одна причина платить высокие зарплаты и поддерживать порядок на производстве. Даже скромных по нефтяным меркам 200 атмосфер вполне достаточно, чтобы любая тоненькая струйка действовала, как острейший скальпель, разрезая на части и ценное оборудование, и зазевавшихся сотрудников. Кстати, оборудование на месторождении работает по большей части отечественное — с характерными чёрными шильдиками и непривычными для компьютерщика надписями на кириллице. К моему большому удовлетворению, Россия находится сейчас в числе лидеров по разработке нефтяных технологий.
Итак, мы пробурили скважины, провели ряд гидроразрывов, создали сложную систему сообщающихся под давлением сосудов, очистили стволы шахт от песка и прочего мусора. На поверхность пошла долгожданная нефть. Дальше в действие вступают операторы.
Ещё несколько лет назад они по кругу обходили скважины, собирая в бутылки пробы пластовой жидкости, которые выглядят как хорошо взбитый коктейль из тёмного шоколада, а пахнут как обычный бензин с обычной городской бензоколонки. Оператор поворачивал вентиль, цедил в бутылку пенную смесь нефти с водой, а потом при помощи специального устройства посылал в скважину звуковую волну, чтобы определить её текущую глубину. Начинающих операторов, кстати, начальство после прохождения испытательного срока до сих пор обмазывает пластовой жидкостью, посвящая их таким образом в нефтяники.
Теперь эти романтичные прогулки по песчаной площадке, напоминающей летом арабскую пустыню, стали куда как более редкими: скважины увешаны датчиками, которые снимают все показания в режиме реального времени и передают их в центр управления. Раньше этим бы автоматизация и ограничилась: в конце концов, управлять всеми приборами и вентилями из одного места куда как удобнее, чем переговариваться по рации с операторами на кустовой площадке. Жизнь однако заставляет нефтяные компании участвовать в вечной гонке — добыча нефти постоянно дорожает, но платежеспособный спрос на неё растёт отнюдь не так быстро, как хотелось бы. Месторождение можно эксплуатировать при рентабельности в 15%, и выйти на этот весьма скромный показатель с каждым годом становится всё сложнее.
Нефтяники делают сейчас для месторождений цифровые двойники. Все данные стекаются в ЦУД — Центр управления добычей, который внешне напоминает Центр управления полётами космических кораблей. Мощные компьютеры симулируют при помощи нейросетей идущие под землёй процессы и дают прогноз — сколько и какой нефти должен выдавать наверх каждый насос на каждой скважине, и что именно нужно сделать, чтобы добиться максимальной отдачи.
Человек может представить себе движение жидкостей в глубине и работу насосов весьма примерно, а цифровой двойник моделирует всё точно, ежеминутно корректируя трёхмерную картину по свежим показаниям датчиков. Это знание позволяет системе извлекать из месторождения максимум возможного. Там, где люди смогли бы добыть 6 млн тонн за год, компьютеры помогают добыть все 10 млн.
Ещё один нюанс. Нефть под землёй имеет температуру примерно в 100-120 градусов, этого достаточно, чтобы она оставалась жидкой. По мере подъёма на поверхность нефть застывает, и по достижении примерно 60 градусов содержащийся в нефти парафин начинает оседать на стенках. Чтобы шахта не опарафинилась, прервав тем самым процесс добычи, в неё периодически запускают специальный круглый нож, ездящий вверх-вниз и срезающий парафин со стенок. Также в шахте живёт большое количество других приборов, каждый из которых или что-то делает, или выдаёт нефтяникам какую-нибудь важную информацию. Так, например, постоянно проводится «каротаж», от французского carotte, «морковка». Во время каротажа геофизики погружают в ствол специальный, похожий на морковку зонд, который передаёт наверх детальные данные об облегающих скважину породах.
Выйдя на поверхность, пластовая жидкость, — смесь нефти, газа и воды, — идёт по трубам в небольшой паукообразный вагончик. Там жидкость с разных сторон измеряется и направляется дальше, на установку предварительного сброса пластовой воды.
Пусть слово «предварительный» вас не обманывает: кроме скважин на нефтяном месторождении обычно работает ещё и самый настоящий нефтехимический завод, единственной задачей которого является подготовка нефти для путешествия по трубам. Для понимания масштабов: Южно-Приобское месторождение потребляет 96 MВт электричества — этого хватило бы, чтобы запитать небольшой город.
На заводе в большом сепараторе пластовая жидкость разделяется на три больших слоя — нефть, воду и попутный газ. Вода идёт обратно к скважинам и закачивается под землю, чтобы поднять давление в системе. Попутный газ делится на две части — природный газ, состоящий из смеси метана с этаном, идёт на отопление и прочие хозяйственные нужды (в том числе на генерацию собственной электроэнергии, что даёт очень серьезную экономию), а ШФЛУ (широкая фракция легких углеводородов), вторая часть газа, закачивается в трубу и движется на завод в Тобольск, где из него делают пропилен и полиэтилен. Раньше попутный газ просто сжигали, однако не так давно власти изменили налоговую систему таким образом, что стало выгодно газ всё же перерабатывать.
Оставшуюся нефть обезвоживают ещё сильнее, очищают от механических примесей, которые могут забить трубу, и обессоливают. Местная лаборатория ежедневно берёт сотни проб, чтобы убедиться, что и на входе, и на выходе получается качественный продукт. Оборудование в лаборатории, увы, российским является далеко не полностью: навскидку, наших приборов там около половины. Тем не менее главный прибор, зловещего вида тренога в стальном брутальном чемодане, всё же российский. Мои товарищи блогеры удивились, как может переносной прибор стоить 2,5 млн рублей, однако опыт показывает, что если бы прибор был импортным, он бы легко мог стоить и ещё в 10 раз дороже.
[>прим.ред.Б.М.] Оборудование в лаборатории… В работе «Технологического центра «Бажен» по приглашению «Газпром нефти» принимают участие несколько научных центров, мы тут приведем небольшой такой списочек. Исследовательский центр МФТИ, «Герс Технолоджи», государственная корпорация Росатом, «Карсар», университет им. И.М. Губкина, МГТУ им. Н.Э. Баумана, Московский Физико-Технический институт, геологический факультет МГУ, Сколковский институт науки и технологий, Ростех – это не все, желающих присоединиться понемногу становится больше. Так что есть подозрение, что, останься Олег в этой лаборатории на пару дней – его статья была бы в несколько раз длиннее.
Что касается участия Росатома, то вот цитата из интервью директора «Газпром нефти» по геологоразведке и развитию ресурсной базы компании Алексея Вашкевича, которое он дал «Интерфаксу» в январе этого года:
«Росатом является одним из лидеров в разработке новых технологических решений в смежных с добычей нефти отраслях. Это различные виды датчиков, новые типы внутрискважинных геофизических исследовательских приборов на базе ядерномагнитных элементов. Ознакомившись с перечнем наработок Росатома, мы увидели понятные направления сотрудничества. В прошлом году в рамках индивидуального взаимодействия уже реализованы некоторые совместные проекты. Теперь перевели это в формат стратегического партнерства, определив порядка 10 приоритетных направлений. Документ о партнерстве в рамках проекта «Бажен» между нашими компаниями подписан в сентябре 2017 года. Коллеги из Росатома обладают уникальной научной базой. Национальный проект «Бажен» может стать хорошим полигоном для апробации их новых технологий и идей».
Нет, не надо инсинуаций – подземные ядерные взрывы это старая технология! [<]
Кстати, жители зарубежья, пожалуйста, подтвердите или опровергните. Я слышал, что на загнивающем Западе устраивать блог-туры не принято, западные компании предпочитают тщательно охранять свои грязные секреты от широкой публики, а широкая публика там предпочитает читать не про нефть, но про королевские свадьбы и про роскошные прелести сестёр Кардашьян.
Вернёмся к добыче нефти. Когда я впервые услышал про гидроразрыв, я предположил, что пейзаж вокруг месторождения будет напоминать американские ужасы — мёртвые деревья, безжизненную потрескавшуюся почву, скелетированных койотов с двумя головами… к счастью, мои предположения не оправдались. То ли в России гидроразрыв проводится при помощи более экологичных химикатов, то ли он происходит на большей глубине, однако природа на поверхности остаётся нетронутой. В некоторых прудах рядом со скважинами плавают лебеди, а во время инструктажа по безопасности нам подробно объяснили, в каком направлении спасаться в случае сигнала «медведь пришёл».
Характерного химического запаха на месторождении тоже нет. В плане культуры производства мы, конечно, сделали за последние 20 лет огромный шаг вперёд — если раньше японская и немецкая промышленность воспринимались как что-то недостижимое, теперь ровно те же самые аккуратность и ответственность живут и на наших крупных производствах, причём отнюдь не только на столь высокотехнологичных, как нефтедобыча и нефтехимия. Россия может теперь с полным правом называться цивилизованной индустриальной страной.
В завершение поста отмечу две вещи
Во-первых, пожалуйста, задавайте вопросы в комментариях. Чуть позже я выпущу пост про Омский нефтеперерабатывающий завод, а потом сделаю специальный пост с ответами на ваши вопросы по нефти.
Во-вторых, давайте потихоньку переходить уже из дремучего прошлого в XXI век. Некоторые до сих думают, будто добыча нефти не особо отличается по сложности от добычи сала, когда геологи находят свинью и начинают прямо на месте добывать белое золото. На самом деле, добыча нефти в наши дни стала очень высокотехнологичным процессом, сравнимым, пожалуй, разве что с производством современных микропроцессоров. Очень немногие государства на планете способны разрабатывать сложные месторождения самостоятельно. Россия — одно из таких государств.
[>прим.ред.Б.М.] В заключение – несколько слов по поводу всевозможных организационных моментов. В марте этого года «Газпромнефть – Хантос» выделил из своего состава отдельное юридическое лицо – ООО «Технологический центр «Бажен» с местом нахождения в городе Ханты-Мансийске. Это позволяет властям ХМАО обеспечить все возможные налоговые преференции, а «Газпром нефти» сосредоточить в новом подразделение все необходимые научно-исследовательские и опытно-конструкторские работы и постараться привлечь не только научные и технические компании, но и коллег по нефтегазовому сектору, которые могли бы помочь улучшить финансирование крайне необходимого государству проекта. С учетом наших реалий надеяться на помощь нового правительства реализации федерального национального проекта не приходится – слоган, запущенный нашим предыдущим премьером, новый премьер рассматривает как руководство к действию: «Денег нет, но вы держитесь».
Финансирование со стороны «Газпром нефти» сейчас определено в объеме 7,5 млрд рублей до 2021 года, но будет ли этого достаточно для выполнения всего объема работ, сказать сложно. Посильную помощь уже оказало правительство – в состав рабочей группы по реализации национального проекта вошли представители Минпромторга, Минэкономразвития и Минэнерго, шаг неожиданный и смелый. «Газпром нефть» ведет переговоры о софинансировании с Росатомом и с Ростехом, представители которых вошли в состав рабочей группы буквально несколько дней назад – во время проведения Международной промышленной выставки «Иннопром-2018» в Екатеринбурге. «Газпромнефть – Хантос» сейчас занимается переводом всех лицензий на разведку Баженовской свиты на новое юридическое лицо, что, по мнению руководителя рабочей группы нацпроекта Кирилла Стрежнева, позволит активнее вести переговоры с коллегами по бизнесу. Эти переговоры уже идут – с «Ритэк», «Лукойлом», «Русснефтью», совсем недавно начались переговоры еще и с НОВАТЭКом. В этих компаниях постепенно появляется понимание значения работы, разворачивающейся в «Технологическом центре «Бажен», понимание того, что к проекту нужно успеть подключиться в правильное время.
«Газпром нефть» достаточно ясно обозначил свою позицию – разрабатываемые технологии разведки, добычи, цифрового обеспечения всех процессов, освоение методов горизонтального разрыва пластов будут доступны для всех, кто примет участие в проекте. Если нефтегазовые компании не будут в нем участвовать, это станет фактически их отказом и от участия в освоении всей Баженовской свиты – без новых технологий это ведь просто невозможно. Такие теперь времена – нет государственного финансирования, зато есть стремление частных компаний к получению прибыли. Запасов Баженовской свиты хватит или для многих, или для единственной нефтегазовой компании, которая взяла на себя организацию и финансирование «Технологического центра «Бажен». Посмотрим, как будут развиваться события дальше. [<]
Фото: fritzmorgen.livejournal.com