16 марта 1948 года в популярном американском журнале Look была опубликована статья с названием, претендовавшим на сенсацию: «Когда у русских будет атомная бомба?», но авторами ее были не журналисты, а весьма серьезные люди. Джон Ф. Хогертон в годы реализации Манхэттенского проекта был одним из ведущих инженеров объектов в Хэнфорде и Окридже, а его соавтор Эллсуорт Рэймонд с 1943 по 1946 год работал главным консультантом Пентагона по вопросам русской экономики. В брошюре было дано беглое описание атомных реакторов по наработке оружейного плутония, работавших на площадке в Хэнфорде и каскада диффузионного обогащения в Окридже, но важнее был вывод, сделанный авторами. С учетом того, насколько далеко вперед ушла американская наука, каких успехов добилась промышленность США в освоении новейших технологий, никаких усилий Советов не хватит для того, чтобы повторить американские достижения ранее 1954 года. Но и такой срок, по мнению авторов, был под большим вопросом, многое зависело от того, с какой скоростью СССР сможет восстановить разрушенные во время войны электростанции.
У этой статьи – интересная «судьба». Буквально через пару недель она не только была переведена на русский язык, но и опубликована в издательстве «Иностранная литература» с предисловием, которое, если верить легендам, было отредактировано лично Иосифом Сталиным. Предисловие небольшое, но особенно примечательно оно тем, что оно не было пропагандистским, в нем не было ничего похожего на «Догоним и перегоним в считанные дни»:
«Совершенно бесспорно, что практическое решение задачи использования атомной энергии – дело исключительно трудное и сложное по своей новизне. Ясно, что эта задача не может быть решена без большого напряжения сил людей нашей науки техники, сил всего советского народа. Но советские люди уже неоднократно доказывали на деле, что они умеют справляться с трудностями. Лучшим судьей в таких случаях, как показал опыт, является сама жизнь. Поживем – увидим!»
Сталин это писал или нет, но, в любом случае, эти слова написаны человеком, который был осведомлен о том, что в это время происходило в Лаборатории №2 на окраине Москвы и на объекте №817 на Южном Урале, в городе, который теперь называется Озерск.
Американцы были уверены, что наша страна будет идти к созданию атомной бомбы не менее восьми лет еще и потому, что в Манхэттенском проекте был собран весь цвет мировой физики – достаточно сказать, что среди ученых, работавших над созданием американской атомной бомбы, насчитывается 11 Нобелевских лауреатов. Казалось бы, ошибок в оценке отставания советской науки и промышленности быть не могло.
Разговор в бункере
«Устройство» было собрано и надежно закреплено на 30-метровой испытательной башне, ближний бункер вырыли и надежно укрыли в десятке километров от предполагавшегося эпицентра невиданного взрыва невероятной мощности. В бункере – высшие представители спецслужб и физики, руководившие проектом, уровень секретности и важность которого превышали все, что было раньше в истории страны. Протоколов разговоров, происходивших в бункере, никто не вел, хотя часть их и смогли позднее восстановить по памяти присутствовавшие, так что никто не мешает вообразить, о чем могли говорить собравшиеся.
– Что будет, если взрыв оболочки будет не синхронным?
– Обычный взрыв, все разлетится вокруг, да и все. Заражение гарантировано.
– Да тут и до нашего появления никто не жил, ближайшие отары овец километрах в трехстах, тут даже воды нет. А вот плутоний жалко – потеряем весь заряд.
– Комбинат работает на полную мощность, справимся. Физики говорят, что запас наработан уже, все в порядке. Не это главное – надо, чтобы взрыв прошел по плану, сам знаешь, перед кем отвечаем.
– Ну, тебя-то под высшую меру не подведут, разве что погоны пострадают. Но как ты сумел за два года построить этот комбинат, реактор, организовать переработку?
– Там только рабочих было 50 тысяч человек, физики работали, как черти – по 16 часов и без выходных. Все понимают – они должны понимать, что получат такой ответ, который им и не снился. Так что работали и за страх, и за совесть.
– Думаешь, они про комбинат ничего не знают? Десятки квадратных километров, десятки тысяч строителей…
– Это север, туда им не добраться, да и что им искать в такой глухомани? Местных отселили, разболтать некому, трубы не дымят – производство фантастическое, но со стороны ничего не поймешь.
Взрыв прошел без единой помарки – физики, конструкторы, инженеры не подвели. 20’000 тонн тротилового эквивалента, как показали измерения. Руководителей и участников Манхэттенского проекта, обеспечивших удачное испытание атомной бомбы на полигоне Аламагордо 16 июля 1945 года, ждали премии и правительственные награды. Диалог придуман, но детали точны: Аламагордо – это действительно безжизненная и малонаселенная пустыня, комплекс Хэнфорд расположен на границе с Канадой, население городка Хэнфорд и соседнего Уайт Блаффс действительно отселили, в строительстве реакторной установки и всех необходимых лабораторий действительно участвовало более 50 тысяч человек, запасов оружейного плутония и высокообогащенного урана хватило на то, чтобы взорвать еще две атомных бомбы над японскими городами. У американцев все получилось, и они были совершенно уверены, что Советский Союз сможет создать атомные технологии не раньше, чем через 10 лет. Десять лет атомной монополии – фора, которой американским политикам, как они считали, должно было хватить для того, чтобы утвердить свое абсолютное господство.
Выбор места
В 18 часов 25 ноября 1946 года в новом здании «К» Лаборатории №2 началась контролируемая цепная реакция деления урана в первом в нашей стране реакторе «Ф-1», «физическом, первом».
Уверенность наших ученых и конструкторов, руководства Спецкомитета в том, что Курчатов не допустит ошибок при создании первого реактора, могут только удивлять – все было впервые, все было вновь, открытия и изобретения, нововведения приходилось делать в буквальном смысле слова на ходу. Но уже планировалась дальнейшая работа, уже было ясно, какую производственную цепочку необходимо было создавать для того, чтобы наша первая Бомба стала реальностью, чтобы мощность этой производственной цепочки можно было наращивать до нужных объемов. Еще велась работа в Лаборатории №2, будущем Курчатовском институте, и одновременно уже шли поиски для размещения будущего плутониевого производства. И все это в стране, еще не оправившейся от последствий самой страшной из войн.
К размещению комбината нужно было подойти максимально тщательно – оно должно было быть удалено от крупных городов, но при этом требовалось, чтобы рядом была промышленная база, железная дорога, чтобы можно было решить вопросы энергоснабжения в сжатые сроки, необходим был большой объем воды для охлаждения реактора. Первый колышек на месте будущего производственного объединения «Маяк» был вбит 24 ноября 1945 года. Тем, что поиск места был сразу начат именно на Южном Урале, атомный проект обязан Авраамию Павловичу Завенягину, заместителю Лаврентия Берии в составе Спецкомитета – в 1937 году был избран депутатом Верховного Совета СССР от Кыштымского избирательного округа Челябинской области. Местность вокруг Кыштыма, изобилующая реками и озерами, была ему прекрасно известна – как и то, что за время войны сюда эвакуировали 21 завод. Все условия совпали, оставалось поработать геодезистам. Для подбора конкретного места расположения объекта Лаврентий Берия утвердил комиссию под председательством Кикоина. В результате была выбрана точка в районе озера Иртяш. Метеорологи во главе с Тиверовским обосновали расположение поселка и промышленной зоны. На берегу озера Иртяш началось строительство жилых домов, рядом с озерами Кызыл-Таш, Татыш, Старое болото и Карачай, рекой Теча была запланирована промышленная зона.
Ответственность за строительство была возложена на НКВД, головной организацией был назначен «Челябметаллургстрой», первым начальником объекта №817 стал инженер-полковник Петр Тимофеевич Быстров. Выпускник энергетического факультета Томского индустриального института, к 1946 году Быстров был уже не только опытным инженером, но и отличным организатором, руководил заводом по производству боеприпасов в Кемерово, был награжден орденами Трудового Красного знамени и Ленина за образцовое выполнение приказов ГКО. Этот опыт был крайне востребован – генеральный план строительства, утвержденный в апреле 1946 предусматривал одновременное возведение не только здания для реактора А-1, а целого комплекса , и прежде всего, необходимо было обеспечить качественную подготовку воды в нужных количествах, предстояло строить объекты Б и В.
Объект Б стал тем местом, в котором происходило настоящее рождение новой науки – радиохимии, здесь нужно было не просто освоить химическое извлечение плутония от общей массы родственных составляющих, но создать технологию, которая обеспечит получение плутония не в микроскопических дозах, а в тех, которые были необходимы для создания боевого заряда будущей бомбы. При этом дело ведь касалось химического элемента, которого на планете Земля просто не существовало, его свойства еще только-только начали исследовать ученые Лаборатории №2. А свойства нужно было изучить самым тщательным образом, чтобы можно было создать технологии, которые предстояло сделать промышленными в объекте В – извлечь плутоний из химических растворов, очистить от всех примесей, до спектрально чистого состояния, получить его в металлическом виде, научиться обрабатывать этот металл.
«Строить надо быстро, но что именно – пока неизвестно!»
Строительство вели военные саперные части, привыкшие выполнять самые сложные задания в самых сложных условиях, но задача, которую поставили перед ними поздней осенью 1945, была необычна даже для них. Даже в тех случаях, когда им приходилось возводить промышленные здания посреди пустоши, рядом были производственники, которые могли на ходу создать проект – они знали, какие станки и в каком количестве им нужны. На объекте №817 им предстояло строить цеха под то, что проектировалось, разрабатывалось буквально на ходу, при этом сроки, отведенные на строительство и запуск будущего комбината, были предельно сжаты. История этого строительства, которое вели во время уральских морозов, межсезонной распутицы там, где не было дорог, жилья – история самого настоящего трудового и научного подвига. Ученые и конструкторы работали рядом с простыми монтажниками, генералы и бывшие заключенные сидели на лекциях академиков, живших в промерзшем насквозь общежитии, люди добровольно работали сутками напролет, без выходных и отпусков. Аналитический онлайн журнал Геоэнергетика.ru уже рассказывал о том, каких усилий потребовал котлован для первого промышленного реактора, но одновременно с возведением здания для реактора шла стройка всех остальных зданий, со всех концов огромной страны шли сотни тысяч тонн оборудования, строительных материалов, строились вспомогательные цеха и производства, объекты Б и В, жилье для персонала, прокладывались дороги.
Эта стройка заслуживает не одной, а доброго десятка статей – сохранены воспоминания первопроходцев, сохранились имена людей, выдержавших этот темп работы, рисковавших здоровьем, а порой и жизнями. Руководство страны торопило, подгоняло, требуя укладываться в отведенные сроки, но освоение технологий, которое шло не только на самом объекте №817, но и на множестве заводов по всей стране, где изготавливалось необходимое оборудование, не позволяло справляться с этими директивами. Петра Быстрова на посту руководителя с июля 1947 сменил Ефим Павлович Славский. Быстров остался на объекте, руководил отдельными предприятиями, а после успешного испытания первой бомбы был награжден орденом Ленина, затем работал в Железногорске и на других предприятиях атомной отрасли. Ефим Славский, будущий министр среднего машиностроения, тоже недолго продержался в кресле руководителя объекта – с ноября 1947 с него сняли обязанности, связанные со строительством, и до 1953 года Ефим Павлович был главным инженером комбината. Запуск всех предприятий комбината был осуществлен при руководстве Бориса Глебовича Музрукова, который до этого получил огромный опыт на посту директора «Уралмаша». После «Маяка» Борис Глебович навсегда связал свою жизнь с атомной отраслью – с 1955 года он более 20 лет, до выхода на пенсию, руководил знаменитым КБ-11.
Рождение первенца атомной промышленности СССР
День, когда первый промышленный реактор в нашей стране был выведен на проектную мощность, стал днем рождения производственного объединения «Маяк». После проверки всех физических характеристик реактора «А» на малой мощности, 19 июня 1948 года Игорь Курчатов отдал приказ на подъем стержней управления, в 12:45 управляемая ядерная реакция достигла всех параметров, задуманных его создателями. Отсчет времени до создания ядерного щита начал свой бег. Пока шло облучение первой партии урановых блочков, коллектив объекта Б радиохимического завода закончил монтаж оборудования, протестировал все производственные линии и был полностью готов к работе.
22 декабря 1948 радиохимический комбинат принял первую продукцию с атомного реактора и приступил к работе. Освоение радиохимических методов шло тяжело, но трудности и вызванные ими ошибки были неизбежны – в стенах объекта Б создавалась совершенно новая отрасль промышленности, и происходило это в условиях, когда медлить нельзя было ни дня. 26 февраля 1949 года концентрат плутония, очищенный от основной массы урана и продуктов деления на радиохимическом заводе, поступил на переработку на объект В – химико-металлургический завод, сотрудникам которого предстояло извлечь плутоний из раствора, превратить его в металл, провести всю необходимую обработку в соответствии с условиями технического задания, разработанного в КБ-11.
В мае 1949 здесь не только руководили работами, но и непосредственно в них участвовали те, чьи имена стали легендами атомного проекта – Курчатов, Александров, Бочвар, Харитон, Ванников, Завенягин, Славский. В начале августа 1949 года химико-металлургический завод выпустил рабочую продукцию «номер 92», которая 29 августа убедительно доказала свое отличное качество. Успешное испытание РДС-1 на Семипалатинском полигоне окончательно ликвидировало угрозу ядерной войны против нашей страны.
Сходство двух «атомных комбинатов» — американского Хэнфорда и нашего «Маяка» — на начальных этапах их существования удивляет. Отдаленные районы, отселенное местное население, высочайший режим секретности, во многом одинаковые технологии… Даже количество атомных реакторов, на которых нарабатывался оружейный плутоний, почти одинаковое – девять работали на площадке Хэнфорда, десять – на «Маяке». Но это сходство быстро исчезло – настолько разным был подход к атомному проекту в наших странах. То, что из себя представляет Хэнфорд в настоящее время, мы уже описывали. Если коротко, одна большая проблема с радиоактивными отходами, депрессивная территория, головная боль американского руководства. А вот «Маяк», «атомное сердце России», свое 70-летие встретил в совершенно ином состоянии, имея совершенно другие перспективы.
Традиции и компетенции «Маяка»
«Маяк» — производственное объединение, в котором не утрачено ни одной крупицы опыта, достававшегося с такими сложностями, такими невероятными усилиями. Судите сами. Каждое умение, каждый навык не просто сохранены, они трудом сотрудников объединения стали компетенциями необходимыми, перспективными, способными обеспечить «Маяк» устойчивым развитием проектов, так необходимых России – это технологии действительно высочайшего уровня, подкрепленные и технологиями традиционными, но тоже чрезвычайно востребованными.
Пульт управления реактором «Руслан»
Уже в 1955 году на «Маяке», которым в то время руководил сначала Александр Иванович Чурин, а затем Михаил Антонович Демьянович, был создан опытно-промышленный цех по производству изотопов. Наработанный в нем опыт стал базой для открытого в 1962 году, при новом руководителе комбината Николае Анатольевиче Семенове, завода по промышленному производству радиоактивных изотопов. Как это связано с имевшимся опытом? Напрямую, что очевидно, если вспомнить принцип, по которому нарабатывался оружейный плутоний. Для этого в активную зону реактора на строго определенное время помещался «донорский материал» — природный уран. Следовательно, если в активную зону в качестве «донорского материала» поместить химический элемент, изотоп которого требуется получить, технология будет принципиально схожей — нужное количество «донорского материала» на нужное время и дальнейшая переработка радиохимическими методами. Результат – «Маяку» принадлежит 15% мирового рынка изотопа иридия-192, 20% кобальта-60, 30% америция-241, 80% углерода-14 и 100% цезия-137. Нет, это не весь список – на «Маяке» производят более 200 видов источников альфа-, бета-, гамма-, рентгеновского и нейтронного излучения, востребованных в самых разных отраслях промышленности и науки практически во всех странах мира.
В первые годы отечественного атомного проекта имелась огромная потребность в контрольно-измерительной аппаратуре, без которых изучение свойств радиоактивных материалов было невозможно. В те дни, когда на объекте №817 крупнейших ученых и даже академиков можно было встретить в рабочих цехах, эти приборы придумывали и создавали буквально «на ходу» — и этот уникальный опыт «Маяк» тоже не растерял. Конструкторско-производственная служба контрольно-измерительных приборов и автоматики стала базой для работающего в составе объединения приборно-механического завода. Завод, выполняющий работы по полному циклу – от разработки, изготовления до внедрения обслуживания и ремонта средств измерений и контроля общепромышленных процессов, радиационного и аналитического контроля, систем управления технологическими процессами. Оборудование, выпускаемое приборно-механическим заводом, несет на себе все особенности нашего атомного проекта – они высокоточны, надежны и долговечны, что и делает их востребованными не только в России, но и за рубежом.
Инженер-технолог производит измерение деталей на машине КИМ-500
В 1977 году, когда предприятием руководил Борис Васильевич Брохович, на «Маяке» начал работу РТ-1 – единственный в России завод по переработке отработанного ядерного топлива (ОЯТ). Эта компетенция доведена практически до совершенства – РТ-1 способен перерабатывать ОЯТ энергетических реакторов (БН-350, ВВЭР-440, БН-600, РБМК-1000, ВВЭР-1000; БН-МОКС), ОЯТ исследовательских реакторов российских и зарубежных научных центров, ОЯТ энергетических установок подводного и надводного морского флота, ОЯТ реакторов, работавших и работающих на самом «Маяке», на Северском химическом и на Горно-химическом комбинатах. Если не хочется разбираться во всех аббревиатурах, можем процитировать слова генерального директора ПО «Маяк» Михаила Похлебаева, сказанные им на торжественном собрании по случаю 70-летия комбината:
«Сегодня «Маяк» способен перерабатывать сотни тонн ОЯТ в год. Более того, мы можем перерабатывать практически любые виды топлива, известные в мире, включая некондиционное»
В 2017 году состоялся пилотный вывоз ОЯТ атомных подводных лодок из Губы Андреева – «Маяку» предстоит стать финальной точкой решения проблемы «ядерного наследия» северо-западного региона России. Продукт переработки ОЯТ – это уран различной степени обогащения, который можно использовать для производства свежего топлива для реакторов АЭС. Продукт переработки ОЯТ – это энергетический плутоний, который станет МОКС-топливом для реакторов на быстрых нейтронах. Таким образом, «Маяк» является центральным «узлом» для завершения самого важного, самого перспективного направления атомной энергетики – замыкания ядерного топливного цикла.
Реактор «ЛФ-2». Плановая замена сборки
При наработке оружейного плутония «Маяк» с первых лет своей работы столкнулся с проблемой радиоактивных отходов – низкой, средней и высокой активности. Эта проблема изучалась последовательно, настойчиво, год за годом нарабатывался опыт, создавались и внедрялись новые, сложнейшие и надежные технологии, позволяющие с ней справиться. В 1990 году была введена в строй электропечь остекловывания высокоактивных отходов (ВАО), после опытно-промышленной эксплуатации, 25 июня 1991 года начал работу уже цех по остекловыванию ВАО. Для организации переработки жидких среднеактивных отходов в полном объеме вводится в эксплуатацию комплекс цементирования проектной мощностью до 2000 тонн в год, освоена технология переработки низкоактивных жидких радиоактивных растворов. С учетом опыта и возможностей «Маяка» производственное объединение являлось одним из основных участников Федеральной целевой программы «Обеспечение ядерной и радиационной безопасности», завершившейся в 2015 году, а сейчас приступило к реализации ФЦП ЯРБ-2 на следующие пятнадцать лет.
В рамках первой программы работы проводились по двум основным направлениям, каждое из которых необходимо для всей России. Первое – совершенствование технологий по переработке ОЯТ с АЭС и атомных подводных лодок для того, чтобы «Маяк» мог перерабатывать за год большее количество ОЯТ, чем его за год производится энергетиками и военным флотом. Второе направление – это работа с «ядерным наследием», ведь современная радиационная обстановка в районе ФГУП «ПО «Маяк» сформировалась в 50-60-х годах прошлого века в результате несовершенства использовавшихся технологий обращения с радиоактивными отходами. На предприятии сформулирована концепция безопасного обращения с текущими и накопленными жидкими радиоактивными отходами и пульпами. Концепция предусматривает создание технологических схем, в соответствии с которыми высокоактивные отходы остекловываются в твердые матрицы, пригодные для длительного хранения и последующего захоронения. Реализуются решения по безопасной эксплуатации, выводу из эксплуатации и консервации всех специальных промышленных водоемов предприятия. Радиационная обстановка в водоемах стабильная с тенденцией к снижению уровня загрязнения, были выполнены работы по консервации водоема Карачай и комплекс работ по обеспечению долговременной безопасной эксплуатации водоемов Теченского каскада.
«Маяк», день сегодняшний
Первенцу атомного проекта России, нашему «атомному сердцу», производственному объединению «Маяк» 19 июня исполнилось 70 лет. Мы очень коротко рассказали о том, как себя чувствует юбиляр – согласитесь, он бодр, свеж и намерен двигаться вперед, наращивая темп. «Маяк» сегодня – это шесть основных производств:
- реакторный завод, в котором работают легководный реактор РУСЛАН и тяжеловодный ЛФ-2, который сотрудники ласково называют «Людмила». Работают для того, чтобы предприятие стабильно выполняло Государственный оборонный заказ, и производило широчайший ассортимент изотопов. Идет здесь и еще одна важная, необходимая работа – вывод из эксплуатации всех работавших на «Маяке» уран-графитовых реакторов. Это не только повышение радиационной безопасности, это и новый опыт, новые компетенции, которые необходимы нашим атомщикам перед началом большой работы по выводу их эксплуатации реакторов РБМК.
- химическое производство, важнейшая часть ядерного оборонного комплекса страны, разрабатывающее и новые, уникальные технологии. Сейчас здесь осваивают производство порошковых материалов и гидрированной дроби титана, необходимой для совершенствования биологической защиты транспортных энергетических установок. Россия строила, строит и будет строить атомные ледоколы – «Маяк» поможет повысить уровень их радиационной и ядерной безопасности.
- химико-металлургическое производство требует самого большого объема научно-исследовательских и опытно-конструкторских работ для постоянного совершенствования методов переработки специальных материалов. Здесь же эксплуатируется установка «Пакет», предназначенная для изготовления твэлов для тепловыделяющих сборок ядерных реакторов.
- радиохимический завод, самое большое подразделение производственного объединения. Переработка ОЯТ идет постоянно, осваиваются все новые его виды. В ближайшие годы предстоит освоить еще один его вид – 14-метровой длины тепловыделяющие сборки реакторов АМБ, работавших на Белоярской АЭС, начнется переработка топлива, поступившего из временного хранилища Губы Андреева.
- радиоизотопное производство, за успехами которого внимательно следят потребители в десятках стран. Заметим, что «Маяк» принимает на переработку отработавшие закрытые источники ионизирующего излучения собственного производства и производства других предприятий для переработки, кондиционирования, долговременного хранения и передачи на захоронение.
- приборно-механический завод, конструкторско-производственная служба которого обеспечивает контрольно-измерительной аппаратурой российские АЭС, и ведет разработку оборудования, предназначенного для международного рынка.
«Маяк» — это, прежде всего, команда высокопрофессиональных специалистов, обеспечивающих безопасность, надежность и эффективность производства. Квалификация персонала – это постоянная работа, причем не только традиционными методами, «Маяк» охотно подключился к участию в чемпионатах AtomSkills и WorldSkills, с каждым годом принимая участия во все большем количестве профессиональных компетенций. За 3 года более 300 сотрудников ПО «Маяк» приняли участие в профессиональных чемпионатах по методике WorldSkills, таким вот способом повышая престиж специальностей, необходимых для его производства. «Маяк», при всем его уровне секретности, охотно принимает у себя студенческие строительные отряды, чтобы будущие атомщики получили представление об отрасли «вживую» — во время трудовых семестров участники «Мирного атома» помогают предприятию в благоустройстве территорий подразделений, в ремонте промышленных объектов. За последние два года «Маяк» принял на летний трудовой семестр более 500 студентов, причем принял так, что Росатом признал его лучшей из принимающих организаций во всей атомной корпорации. В 2018 году «Маяк» примет 700 студентов из разных регионов страны.
«Маяк» в свои 70 лет молод, бодр, продолжает развиваться, совершенствуя все свое производство, модернизируя предприятия. В январе этого года «Маяк» стал еще и расширять собственную географию – на правах филиала в его состав вошел саратовский «Базальт» с его уникальным производством из бериллия. «Маяк» все так же остается «атомным сердцем» России, развивает атомный проект по всем векторам, наращивает российское высокотехнологичное производство, обеспечивает повышение ядерной и радиационной безопасности во всей отрасли, решает накопившиеся проблемы «ядерного наследия». «Маяк» делает то, что и должен делать, – показывает правильный путь для всего нашего атомного проекта, путь широкий и светлый.
Коллектив Аналитического онлайн-журнала Геоэнергетика.ru с удовольствием присоединяется к многочисленным поздравлениям юбиляра и отдельно – с тем, что «Маяк» снова стал первым – первым предприятием в атомной отрасли, удостоенным Знаком отличия «Академик Игорь Васильевич Курчатов» I степени.
Фото: elib.biblioatom.ru