Мы привыкли за последние годы к тому, что Газпром по праву занимает высшие строчки мировых рейтингов – по разведанным запасам природного газа, по объемам добычи, по длине трубопроводов. Но так было далеко не всегда – все в этом мире имеет свое начало. Имеет свой «роддом», свою колыбель и газовый гигант Газпром – то место, где появились наши первые промышленные скважины природного газа, от которых впервые стали разбегаться первые газовые трубопроводы. Для россиян слово «газ» прочно ассоциируется со словом «Ямал», изредка кто-то вспоминает про Баку и Грозный – там начиналась добыча нефти в Российской империи, а, где нефть, там и попутный газ. Но, на самом деле, для того, чтобы увидеть «колыбель Газпрома», нет нужды ехать далеко на север или на юг – Саратов, куда как ближе.
К написанию этой статьи подтолкнула история, рассказанная нашим новым автором, Дмитрием Моргуновым, уж очень занимательным показался рассказ о купце Мельникове и его артезианском колодце. «Следствие» показало, что Дмитрий ничего не перепутал – был такой купец, был газ в колодце, и сын купца, учившийся в Рижском политехническом институте, тоже имелся. Произошла вся эта история на хуторе Мельникова, который располагался в 40 км от села Дергачи под Саратовом. И стекольный завод тоже был, назывался он «Стеклогаз», а месторождение газа носило двойное название – Мельниковское (Дергачевское). Такая вот ирония судьбы – заводик у купца отобрали, зато имя его увековечили. Нет, ну как «увековечили» — месторождение давно полностью выработано, но мы-то вот вспомнили!
Иван Михайлович Губкин
На этом история саратовского газа только начиналась, и нам точно известно имя человека, обеспечившего развитие газовой отрасли. Логическая цепочка очень недлинная. С природным газом первыми вынужденно познакомились нефтяники, то есть где нефть – там и газ. А где советская нефтяная отрасль – там академик Иван Михайлович Губкин.
Первые годы Советской власти изобилуют именами людей с удивительными биографиями, вот и жизни Ивана Губкина хватает на несколько романов. Иван Губкин родился в 1871 году в семье крестьянина-середняка. Что такое жизнь середняка того времени? Пять детей в семье, читать-писать научился только Иван, на образование остальных детей денег не хватило. Учился в сельской школе Иван так, что его успехами были восхищены и учителя, и инспектор народной школы, которые помогли мальчику поступить в Муромское уездное училище, по результатам обучения он смог стать студентом учительской семинарии, которую и окончил в 1890 году. Поскольку обучение оплачивалось государством – стипендия составляла 6 рублей 57 копеек, Ивану надлежало пять лет отработать народным учителем. Учительствовал он в селе Карачарове, в котором некогда тридцать лет и три года сиднем отсидел на печи Илья Муромец. Видно, место такое — из него начинаются самые разные дороги.
Карачарово, центр России, где никто и слова-то «нефть» не слышал, но дорога в нефтяную геологию Ивана Губкина началась именно там. Губкин подружился с местным священником, и как-то на чердаке его дома наткнулся на книги о геологии, оставшиеся от уехавшего родственника священника. Среди них нашелся и учебник «Геология нашего времени» Бернгарда фон Котта. «Все это меня буквально поглотило» — напишет много лет спустя маститый академик. С этого момента Губкин жил одной мечтой – получить образование в Петербургском Горном институте, стать геологом, искать нефть. Отработав пять лет учителем, в 1895 Иван отправился в Питер, но оказалось, что поступить он мог только в Учительский институт, да и то без стипендии, поскольку относился сын крестьянина «к подлому сословию». Учился, подрабатывал, продолжая мечтать о геологическом образовании.
90-е годы позапрошлого века. Санкт-Петербург, образованный молодой человек, на собственной шкуре познакомившийся с прелестями сословного уклада жизни. На что мы намекаем? Да на то, что было практически неизбежно – Иван Губкин стал членом «Союза борьбы за освобождение рабочего класса». Печатал листовки по заданию Аполлинарии Якубовой, организовав для этого небольшую подпольную типографию, недолгое время вел кружки для рабочих. То, что «недолгое», и уберегло от охранки, а после разгрома «Союза» от революционной деятельности Губкин отошел – надолго, до 1917 года.
Окончив Учительский институт, Иван Губкин пять лет преподавал в городских училищах. Работать учителем ему нравилось, но тяга к геологии не исчезала. В России того времени существовал порядок: в высшее учебное заведение можно было поступить только после окончания гимназии или реального училища «для лиц благородного и среднего сословия». Губкин в возрасте 32 лет поехал в Царское Село и там наравне с 17–18-летними гимназистами сдал экзамены и получил аттестат Царскосельской гимназии в 1903 году, и осенью того же года стал, наконец, студентом Горного института. Но и тут все пошло «не по плану» — на два года институт закрыли из-за революции 1905 года, в результате Губкину учиться пришлось не пять, а семь лет. Диплом о высшем образовании он смог получить только в 39 лет! Но, насколько медленно он получал образование, настолько стремительно он ворвался в геологию как ученый и практик. Он объездил изрядную часть России: Кубань, Таманский и Апшеронский полуострова. Вроде и до него изученные вдоль и поперек места, но Губкин разрабатывал собственные теории и тут же их подтверждал, находя залежи нефти там, где их «быть не могло». Перед Октябрьской революцией Иван Михайлович был уже крупным ученым, хорошо известным в России и за рубежом. В 1917 году Временное правительство отправило его в США — изучать на месте американские достижения в нефтяной промышленности. В апреле 1918-го, несмотря на предложения продолжить работу в Штатах, Иван Губкин вернулся в Советскую Россию. Из его более поздних записок:
«Я стал ученым еще до пролетарской революции – формально, «анкетно» это так. Но фактически ученым – в полную меру моих сил и способностей – я стал лишь при Советской власти»
1918 год, Гражданская война, Москва отрезана от нефти Азербайджана, от угля Донбасса. Губкин возглавил Главсланец и за год решил важнейшую задачу получения из горючих сланцев бензина и керосина, лака, масла, парафина, сернокислого аммония. Одновременно Губкин разработал программу восстановления и рационализации нефтедобычи в Баку и Грозном. Борьба с обводнением скважин, дегазация добытой нефти и ее месторождений, создание новых нефтеперегонных заводов – запланировано и выполнено. Уже в 1921 Губкин возглавил Московскую горную академию, в которой создал сначала нефтяную кафедру, а потом и факультет, на базе которого в 1929 году был основан нынешний Московский нефтяной институт им. И.М. Губкина. В 1922 году, по распоряжению Ленина, Иван Губкин продолжил работы профессора Э.Е. Лейста по изучению Курской магнитной аномалии, возглавив Особую комиссию. За 2 года было найдено 10’500 магнитных элементов, последующее бурение вскрыло колоссальные запасы железной руды и железорудных кварцитов. Одновременно с этим И.М. Губкин организовал журнал «Нефтяное и сланцевое хозяйство», бессменным редактором которого он был долгие годы.
Нет, вот тут мы остановимся – перечисление всего, что успел сделать Иван Губкин, займет несколько страниц. В 1928 году Губкина избрали в действительные члены Академии наук СССР, его деятельность была отмечена орденами Ленина и Трудового Красного Знамени. В 1932 году Губкин дал научно обоснованные прогнозы поисковых работ на нефть в Западно-Сибирской низменности, в Кузбассе, в Минусинской котловине, в Прибайкалье, в Якутии. В том же году в монографии «Учение о нефти» ученый подвел итоги своим многолетним исследованиям, эта работа Губкина заложила основы геологии нефти. Более 10 лет посвятил Губкин изучению нефтеносных свойств огромной территории, расположенной между Волгой и Уралом. Колоссальный материл, посвященный геологической истории Урала и Поволжья («Второго Баку») Губкин обрабатывал много лет, результаты исследований были обобщены в его программной работе «Волго-Уральская нефтеносная область», изданной только в 1940 году, через год после смерти академика — ученого, организатора, преподавателя, писателя. Для того, чтобы понять уровень теорий, гипотез, разработанных Губкиным, мы приведем его слова, сказанные 5 марта 1934 года на совещании работников Востокнефти:
«Я полагаю, что у нас на востоке от Урала, по краю великой Западно-Сибирской депрессии, совпадающей с Западно-Сибирской равниной, должны иметься структуры, благоприятные для скопления нефти»
До открытия «большой нефти Сибири» оставалось всего-то 30 с лишним лет.
Работы Ивана Губкина, посвященные Волго-Уральской нефтегазоносной провинции стали научной базой для открытия почти 700 нефтяных и газовых месторождений. Губкин лично осуществлял научное руководство геологоразведочными работами на нефть в Приуралье, в Заволжье и сам исследовал некоторые месторождения Урало-Поволжья. Краткое изложение его знаменитой монографии «Урало–Волжская либо Восточная нефтеносная область» вышло в 1939 году в журнале «Техника молодежи», где регион Нижнего Поволжья смело назывался «Вторым Баку».
Елшанское месторождение
Сталин, с которым Губкин успел бок о бок поработать в послереволюционные годы, сомнений по поводу выводов ученого не испытывал, и уже в 1939 году в окрестностях Саратова начались геологоразведочные работы с целью обнаружения месторождений природного газа. Руководили работами профессор Борис Александрович Можаровский и замначальника Главнефтегеологии Василий Михайлович Сенюков. В конце 1940-го года в 75 км от Саратова, возле села Елшанка, пробурили первый газовый фонтан, а в октябре 1941 под руководством геолога Измаила Ибрагимовича Енгузарова была пробурена первая рабочая газовая скважина.
Первая рабочая газовая вышка, Елшанское газовое месторождение вблизи Саратова, Фото: asbh.ru
Газовики ласково называют ее «бабушкой» — так же вежливо, как атомщики называли первый промышленный атомный реактор именуют «Аннушкой». Вежливые люди!.. Кстати, «бабушка» была вовсе не «игрушечной» – производительность ее составляла 800 тысяч кубометров газа в сутки.
Газовый фонтан на скважине. Февраль 1945 года, Фото: miha-top.livejournal.com
Вот так обычно и пишутся «мемориальные статьи» — две-три фамилии с должностями, даты, кубометры. Но есть ведь и воспоминания очевидцев, рассказывающие, как эта работа выглядела на самом деле.
«Первая разведочная… Елшанская №1. Именно эту скважину заложили еще до начала войны, в апреле 41-го. Вскоре над ней поднялась буровая вышка, поблескивающая свежей тесовой обшивкой. Под руководством геолога Измаила Ибрагимовича Енгуразова начались работы. Мастера-буровики были опытными, и Енгуразов надеялся на скорую разведку. Но не тут-то было. Капризной оказалась первая разведочная… Нежданно-негаданно из-под земли вырвался столб ледяной воды, с шумом, грохотом обрушился на людей. Так дал себя знать водоносный горизонт, встретившийся на пути буровиков. С трудом удалось укротить фонтан, но через день он вырвался снова. Енгуразов, весь мокрый с головы до пят, не уходил со скважины, вместе с рабочими принимал необходимые меры, чтобы выброс воды прекратился. Спустя два дня — новый водоносный горизонт. Вода стала размывать стенки скважины, они осыпались, бурение остановилось, дневная проходка свелась к нулю. Измаил Ибрагимович дневал и ночевал на скважине, потерял покой и сон. Простудился, знобило, голова болела, бросало то в жар, то в холод. Но он, казалось, не замечал ничего. Бурение удалось наладить.
Наконец, после шести месяцев работы долгожданный день настал, 28 октября 1941 года вечером из первой елшанской скважины хлынул газовый фонтан, Енгузаров взял пробу, поднес к ней горящую спичку. Струйка загорелась голубоватым пламенем. Енгуразов наполнил бутылку газом, положил ее в карман и… пешком в Саратов. Пока шел, стало совсем темно. Наступила ночь. Но он бодро шагал вперед и вперед. Чуть свет принес бутылку в трест. В лаборатории в срочном порядке провели исследование — в бутылке природный горючий газ метан. Обрадованный геолог побежал в университет к профессору Можаровскому. С порога его кабинета закричал: «Борис Александрович! Получен метан! Метан!» Борис Александрович крепко обнял Енгуразова: «Победа, Измаил! Победа!»
В настоящее время на месте первой газовой скважины находится мемориальный комплекс, посвященный разработчикам Елшанского газового месторождения и строителям газопроводов.
Мемориальный комплекс, Фото: miha-top.livejournal.com
Газ первой скважины первоначально не думали использовать для нужд тепло- и электрогенерации – планировали «придержать» для нужд нефтяников, чтобы этот газ обеспечил необходимое давление в пластах. Правда, еще в 1940 году главный геолог треста «Бугурусланнефть» Исаак Фурман настаивал, чтобы добывать газ как самостоятельное топливо, он даже представил проект первого в СССР магистрального газопровода, который мог привести газ на предприятия Куйбышева. Но тогда с его предложением никто не согласился — если расчеты Губкина относительно газа оказались настолько точны, нужно было проверить и расчеты и по месторождениям нефти. Возможно, все так и было бы, но в планы вмешалась война.
Газопроводы времен войны
1942 год – один из тяжелейших в истории Великой отечественной. Враг рвался к Сталинграду, на Кавказ, совсем недавно немцев и их европейских союзников удалось отбросить от Москвы. Куйбышев стал второй столицей СССР, сюда были эвакуированы десятки крупных производств, работавших в круглосуточном режиме на нужды фронта. Уголь по железным дорогам подвозить не успевали, Донбасс был оккупирован, нефть из Баку шла через Каспийское море и Среднюю Азию, при этом потребность фронта в ней была чрезвычайно высока. При таких обстоятельствах переход промышленности и энергетики Куйбышева на природный газ был суровой необходимостью. Не подвели и геологи – в июне 1942 года рядом с Елшанской №1 была пробурена вторая скважина с дебетом в 1 миллион кубометров в сутки. В сентябре 1942 ГКО (Государственный Комитет Обороны) принял решение о строительстве первого в стране газового трубопровода Елшанка – Саратов протяженностью около 16 км.
Осень в Поволжье… «Холодные осенние дожди превратили почву в вязкую, непроходимую грязь. Степной ветер пронизывал до костей, гнал под крышу, в тепло. Но на трассе строительства газопровода работа не прекращалась ни на минуту. Тысячи горожан – рабочие, студенты, школьники, пожилые домохозяйки – рыли траншеи, разгружали трубы, помогали сварщикам, монтажникам. Работу прерывали тревожные сирены, взрывы бомб, пулеметный огонь с самолетов, по ночам приходилось соблюдать правила светомаскировки, сварщики работали под специальными колпаками. Строительство вели с двух сторон, а рядом с Елшанкой одновременно сооружали оборонительные рубежи – рыли окопы, противотанковые рвы».
Строительство газового трубопровода Елшанка-Куйбышев, Фото: oldsaratov.ru
«28 октября 1942 года в котельной городской электростанции отдавали последние распоряжения. В огромном котле разгорался факел, смоченный бензином. Кочегар медленно открыл задвижку. Послышался шум, подобный вздоху гигантского кузнечного меха, и жаркие языки газового пламени охватили все пространство топки. Природный газ пришел в Саратов. Во дворе электростанции собрались жители города, строители газопровода, герои открытия и освоения Елшанского месторождения. Секретарь обкома партии П.Т. Комаров поздравил всех с успешным выполнением задания ГКО. На очереди стояла новая задача – как можно скорее дать газ другим предприятиям города».
Цитирование – из воспоминаний Юлия Израилевича Боксермана, начальника Главного управления газа и искусственного жидкого топлива, участника и очевидца событий. Вслед за ГРЭС природный газ пришел на оборонные заводы, на хлебопекарни, на малые ТЭЦ – Саратов стал первым городом в СССР, в котором началась газификация. Геологи, несмотря на условия, в которых приходилось работать, бурили одну скважину за другой, в короткое время в город пришли еще два газопровода с Елшанского месторождения.
Бусурулган
В 1943 году для снабжения Куйбышева начали строить еще один газопровод – с находившегося в 160 км месторождения Бусурулган. Опыта сооружения трассы такой длины не было, не было оборудования, и взять его в военное время было практически неоткуда. В Куйбышев командировали генерал-майора НКВД Василия Алексеевича Пачкина – ему было поручено организовать строительство жизненно важного для города и страны газопровода. Его ведомство дало ему дополнительные организационные возможности – и он их использовал. Не было труб – Пачкин добился того, что стали разбирать не работавший нефтепровод между Батуми и Баку. Только его ведомство смогло обеспечить транспортировку – морем из Баку в Туркмению, железными дорогами – в Куйбышев. Техники для рытья траншеи под трубы не было – Пачкин поднял на эту работу не только добровольцев, копали заключенные, военнопленные, курсанты военных училищ. Лопатами, топорами, кирками, ведрами – за год вручную было извлечено 1,8 млн кубометров грунта, камней, проложена просека, выкорчеваны пни. Бакинских труб не хватило, когда до стыка оставалось всего 25 км и Пачкин, посовещавшись с газовых дел мастерами, рискнул использовать асбестовые трубы. Невероятная по сложности и по важности работа была успешно закончена – уже в сентябре 1943 газ пришел на Безымянскую ТЭЦ, чуть позже «голубым топливом» были обеспечены 50 предприятий, расположившихся после эвакуации уже не в городе, а в области. С сентября 1943 по июль 1945 года Куйбышев получил 260 млн кубометров газа, заменив 119 тысяч тонн нефти и 370 тысяч тонн каменного угля, для перевозки которого потребовалось бы 20 тысяч ж/д вагонов. Фрагмент трубы того самого, первого в СССР магистрального газопровода как напоминание о великом трудовом подвиге наших предков хранится в музее.
В 1945 году началась массовая бытовая газификация, был создан трест «Куйбышевгаз», — первая такая организация в стране.
Саратов — Москва
Осенью 1943 в Саратов прибыла группа специалистов Наркомнефти, привезших с собой идею построить трубопровод для обеспечения газом столицы. Высококачественный уголь в Москве пришлось заменить низкокалорийным подмосковным, нефть забирал фронт.
«В зимний период 1942/1943 расход дров в Москве увеличился в полтора раза по сравнению с предыдущим отопительным сезоном».
В Москве. Дров. В полтора раза.
У идеи строительства газопровода были и противники – запасы газа недостаточны, чтобы тянуть трубы на 800 с лишним км, во время войны такая грандиозная стройка вообще невозможна, и так далее. Точку в споре поставили геологи – в январе 1944, в самый разгар споров, управляющий Нижневолжским геолого-разведочным трестом А.И. Кутуков доложил, что «на площади Курдюм, рядом с Елшанкой, получен мощный фонтан газа, с суточным дебитом около одного миллиона кубометров, давление пятьдесят четыре атмосферы». Общие извлекаемые объемы газа были оценены геологами гигантской по тем временам цифрой – 6 млрд кубометров. Да, сейчас Газпром оперирует триллионами кубометров, но зимой 1944 про такие числа знали только астрономы. Открытие этих запасов стало последним доводом – в феврале 1944 ГКО принял постановление о строительстве первого в стране магистрального трубопровода.
Снова из мемуаров Юлия Боксермана:
«Изыскания трассы проводились десятью партиями. Работа кипела от зари до зари, в любую погоду. В штабе экспедиции подсчитали, что в среднем на каждом километре приходилось десятки раз производить измерения рулеткой, более сотни раз ставить нивелир, бесконечно переставлять вешалки, которыми отмечалась выбранная трасса, забивать в грунт колья, устанавливать столбы. Особенно трудным оказался выбор подходов трассы к Москве: нужно было пересечь густую сеть ж/д линий, асфальтовых дорог, дачные поселки, жилые дома. Изыскания закончились в феврале 1945 года, той же зимой, используя санные пути, начали развозить по трассе трубы, оборудование, строительные материалы, дома для строителей».
Линия проложенной на чертежах трассы стала более извилистой, но были и свои преимущества — она обошла часть болот. И все же газопровод должен был пересечь 80 больших и малых рек, в их числе — судоходные Цну, Оку, Москва-реку, 125 километров лесных массивов и болот. Протяженность — 843 км. Проходит через пять областей — Саратовскую, Пен-зенскую, Тамбовскую, Рязанскую, Мос¬ковскую. Кроме рек и лесов — 85 оврагов, 16 железных дорог, 12 шоссейных дорог, 22 населенных пункта. Для поддержания необходимого давления на трассе газопровода были сооружены шесть мощных компрессорных станций и две распределительные станции, откуда газ высокого давления поступает в сеть низкого давления и оттуда к конечным потребителям.
Посмотрите внимательно на организацию работ уже на начальном этапе – согласитесь, это было сделано совершенно профессионально. Да, все верно – строительством и этого газопровода руководил генерал-майор НКВД Василий Пачкин, единственный обладатель уникального опыта. Эта стройка стала последней для подчиненного Лаврентия Берии – строительством газопроводов Дашава – Киев – Брянск – Москва, Кохтла-Ярве – Ленинград, нефтепроводов Туймазы – Уфа, Уфа – Челябинск и еще целого ряда командовал уже генерал-лейтенант инженерно-технической службы Василий Пачкин. Трижды кавалер ордена Ленина, лауреат Сталинской премии, участник обороны Москвы, Сталинграда, Кавказа строил трубопроводы до последнего дня из прожитых им 66 лет. В учебном центре «Газпром Трансгаз Саратов» в 2012 году был организован музей, посвященный истории первого в стране магистрального газопровода и, к огромному сожалению, только в нем, на его стендах можно узнать имена и прочесть биографии людей, которым мы обязаны рождением нашей газовой отрасли. Очень жаль – они достойны нашей памяти.
На стратегическом объекте строительства первого магистрального газопровода Саратов – Москва, ежесуточно ударно работали десятки тысяч человек, масштаб был беспрецедентен. Это была поистине гигантская послевоенная стройка, Василий Пачкин проявил какие-то невероятные организационные таланты. Ниже скупая статистика того времени:
«Штат: заключенных – 8,8 тысячи человек, спецконтингента – 3,8 тысячи, вольнонаемных НКВД – 14,2 тысячи, рабочих стройколонн – 47,7 тысячи, привлеченного местного населения – 14,0 тысяч человек».
Послевоенное время, механизация мало отлична от нуля, снова топоры, кирки, лопаты да пилы и только постепенно – экскаваторы, бульдозеры, краны и самосвалы.
«На первых порах на помощь строителям пришли колхозники всех пяти областей, газопровод стал подлинной народной стройкой. Население целых районов выходило на трассу с оркестрами, с песнями и, прежде всего, с топорами, лопатами, ломами. Траншею в сто км вырыли своими силами колхозники Тамбовщины, не отставали от них и московские, куйбышевские, пензенские, рязанские. Жена солдата, штурмовавшего Берлин, Акулина Федорова, прославилась тем, что норму свою перевыполнила втрое. С фронта вернулся красноармеец Прокофий Бобров. С боями он прошел Украину, Румынию, Венгрию, стал бывалым сапером. А разве траншея для газопровода не тот же окоп? Прокофий Бобров обучил своему саперному делу население целых деревень, помогавшее тянуть траншею все дальше и дальше к Москве. И только через полгода сотни механизмов стали поспевать на смену колхозникам».
22 км поймы реки Цна – озера, омуты, болотная топь. Ока шириной 400 метров и скалистый левый берег. Ручку плиты на кухне крутанул – газ и пошел, все просто, говорите?.. А изоляцию труб от коррозии зимой, которую добровольно взяли на себя женские бригады – представляете? Передвижные на «полуторках» бочки с битумом, которые девушки прикрывали полушубками от пурги. Продувка труб началась в октябре 1945 года, когда трасса еще не была закончена – не было опыта строительства газопроводов, не было! 200 км продули и остановились, дальше сварка не была закончена, в январе попробовали продолжить и встали намертво – ледяные пробки на продутом участке. Девчата, вперед! Прогревали кострами отдельные участки, на трассу везли передвижные паровые котлы. Это не стройка была, а настоящая битва. Как там либералы говорят – «Трубу в землю ткнули – газ и попер»? Ну-ну.
Откуда есть пошло «Мосэнерго»
Первая газовая магистраль примечательна еще и тем, что стала причиной рождения компании, которая сейчас называется «Мосэнерго». Приход саратовского газа в Москву в пять раз увеличивал газовые ресурсы столицы, жилищно-коммунальное хозяйство, промышленные предприятия нужно было готовить к приему газа. В 1945 году предстояло дополнительно проложить свыше 1’000 км основных газовых сетей, не считая домовых вводов и разводок в домах, монтажных работ по переоборудованию топок в котельных, банях, прачечных, хлебозаводах, больницах, школах и далее по списку. Создали отдельную организацию – «Мосгазстрой», но в одиночку она не вытягивала, привлекли управления жилстроя, культурно-бытового строительства, водоканализационного хозяйства, дорожного строительства, крупнейшие строительные организации – газификацией занимались, к примеру, «Метрострой» и «Глававиастрой».
На эту новую стройку шли тысячи городских рабочих, была развернута курсы переподготовки, ФЗУ в разы увеличило подготовку сварщиков и слесарей, переподготавливали истопников во всех котельных, были организованы курсы даже для населения. Природный газ по химическому составу сильно отличался от газа, которым до этого пользовались в Москве. Нет, не описка – газ в Москве был и до этого, но не природный, Московский газовый завод вырабатывал газ из угля. В два раза менее калорийный, куда как менее пожароопасный и менее взрывоопасный – горожан нужно было учить обращаться с газом природным. Если коротко – Москва пережила настоящий переворот городского хозяйства.
Американские технологии
Думаете, это все? С нуля по всей стране разворачивалось производство газовой аппаратуры – топливной, бытовой, контрольно-измерительной, при этом осваивались … американские технологии. Снова слово Юлию Боксерману:
«У нас не было опыта сооружения магистральных газопроводов большой протяженности, мы не производили необходимое оборудование и трубы, поэтому правительство приняло решение в начале 1945 года направить в США группу специалистов, руководить которой поручили мне. В это время стройка уже началась, и мы сообщали в Москву, какие изменения нужно было вносить в проект, причем порой это были настолько серьезные изменения, что докладывать приходилось напрямую И.В. Сталину. Это было тем более необходимо, что мы были первыми представителями СССР, которые после действия ленд-лиза покупали в США оборудование с оплатой. Мы закупали не только эффективное новое оборудование, но и технологии, в том числе, после согласования с И.В. Сталиным, завод, на котором обычный газ превращается в жидкость, занимающую объем в 600 раз меньше. Вернувшись в Москву, мы получили распоряжение внедрить все эти технологии на строительстве газопровода Саратов – Москва, на наших предприятиях и заводах».
Вот такое было время – о конкуренции на мировом газовом рынке тогда еще никто не думал, технологиями американцы делились охотно. За наличные, но охотно. Охотно, но за наличные. Часть оборудования привезли в готовом виде – не рискнули терять время на освоение технологий. Через порты Архангельска и Мурманска прибыли к нам шесть компрессоров «Купер-Бессемер» — столько их было необходимо для трубопровода. Последние сведения о них, которые удалось нам найти, относятся к 2006 году – тогда о них рассказал в интервью «Известиям» Василий Калинин, ветеран Моршанского управления магистральных газопроводов. Он сумел разыскать два компрессора и … вернуть их в рабочее состояние, а само интервью было посвящено борьбе Калинина за музейный статус для законсервированного цеха, где стояли оба «Купер-Бессемера». Так что будем крайне признательны, если кто-то поделится информацией, чем закончилась эта борьба и какова судьба компрессоров.
11 июля 1946 года в 15 часов 30 минут саратовский газ пришел в Москву. Технологическую операцию по проверке надежности законченного газопровода сделали настоящим праздником – кто бы что ни рассказывал про «мрачные сталинские времена», а порадовать всех, кто был причастен к этой огромной стройке, не забыли. Над поляной неподалеку от Царицына метров на 20-30 поднялась стальная труба, вокруг нее – строители, геологи, бригады сварщиков, руководство стройки и Московского горкома партии. Сдвинута задвижка, пошли последние минуты, гул идущего под давлением газа, выстрел из ракетницы.
«Грохот вспыхнувшего пламени на миг ошеломил людей. Но только на миг. И вот уже в воздух полетели шапки, раздалось громкое «Ура!» Огонь бушевал, озаряя все вокруг. Казалось, горели, трепетно вспыхивая, листья подступавших к поляне берез, горело озеро невдалеке, светились радостью лица людей. Куйбышевский газ по уложенному в земле трубопроводу длиной 843 километра пришел в столицу».
Ну, а дальше – правительственные награды тысячам участников, Сталинские премии наиболее отличившимся, новая звезда на погоны начальнику строительства Пачкину, день рождения новой отрасли экономики отметили с размахом.
Первое хранилище газа – это тоже Саратов
Много времени прошло, но в Газпроме не только ничего не забыли, не только создали музей в Саратове – все, что было сделано в конце войны, по прежнему «в строю». Выработанное к 1966 году Елшанское газовое месторождение еще за 10 лет до этого стали готовить к превращению в подземное хранилище газа – и снова ведь впервые в отечественной истории! Проект ПХГ возник не из «любви к искусству» — уже строилась система магистральных газопроводов Средняя Азия – Центр, нужно было учиться хранить и распределять все большие объемы газа.
Барельефная карта газопровода с городами, через которые он проходит, Фото: miha-top.livejournal.com
Опытная закачка газа в ПХГ началась в 1958 году – учились хранить, учились учитывать и распределять. Без спешки, без суеты – необходимость обеспечивать полную безопасность никто не отменял. Выясняли, что такое буферный объем газа, высчитывали, сколько его нужно, создавали систему отбора газа, разрабатывали системы очистки. На проектную мощность Елшано-Курдюмское ПХГ вышло в 1987 году, когда бывшие деревни уже стали городскими кварталами Саратова. Его общая площадь сегодня составляет 6462 гектара, местами уходя в кварталы жилых домов, местами – «убегая» в Саратовский и Татищевский районы области. Активный объем ПХГ – более 3 млрд. кубометров, его вполне хватает для обеспечения Саратова и области. Не остался без работы и газопровод Саратов – Москва, он стал частью сети магистралей Средняя Азия – Центр, теперь по нему газ приходит уже в Саратов.
Вот такое неожиданное продолжение получила история, случившаяся на хуторе купца Мельникова в начале минувшего века. Научный гений Ивана Губкина, упорная работа геологов, война, труд десятков тысяч людей в тяжелейших условиях и слово «впервые», рефреном звучащее над «колыбелью Газпрома». Впервые – скважина, рассчитанная на получение не нефти и попутного газа, а только газа. Впервые – промышленное использование такой скважины. Впервые – магистральный газопровод. Впервые – подземное хранилище газа. Впервые – освоение зарубежных технологий и развитие своих собственных. Впервые – распределительные газовые сети для города и области. Саратов как «родина» первого городского и областного газового треста, Саратов – причина появления такой же организации в Москве. Своеобразная «Мекка» для каждого человека, профессия которого имеет отношение к газовой отрасли. Ну, а поскольку все мы в нашей жизни ежедневно пользуемся энергией голубого топлива, встречаемся с ним на наших кухнях – надеемся, что этот рассказ о том, как все начиналось, не показался скучным. Мы уже давно привыкли к уровню комфорта нашей жизни, но было время, когда все было совершенно иначе, когда ради этих удобств требовался героический труд сотен тысяч людей.
Фото: asbh.ru